Кензо Танге. Часть IV

Пришла разобраться в самой сути, что же такое кардинальное сделал Кензо Танге, чтобы остаться одним из самых влиятельных архитекторов ХХ столетия.

Здесь надо поставить три галочки в восприятия его личности и профессионализма. Просто подвести итог тому, что мы уже знаем о нем.

Галочка первая. Он считал себя продолжателем и последователем Ле Корбюзье. А это особенный учитель, на которого мог поставить лишь архитектор, действительно мыслящий государственными и национальными масштабами, заглядывающий далеко в будущее.

Ле Корбюзье не просто один из самых знаменитых и значимых архитекторов и дизайнеров XX века, самый авторитетный из мастеров современного зодчества, «великий урбанист», называвший дом «машиной для жилья», «великий диктатор от архитектуры», французский архитектор и теоретик искусства, как о нем обычно пишут.

Ле Корбюзье был архитектором индустриальной архитектуры и индустриального общества, то есть не просто архитектором, но, прежде всего, инженером. А в инженерном деле — не просто расчетчиком, но ГИПом (ГИП и ГАП — главный инженер и главный архитектор проекта), то есть организатором производства… это вам не нынешние «менеджеры» с бегающими глазками и ловкими ручонками.

И речь идет об обществе, устремленном в развитие, в будущее, но с особой бережностью относящееся к настоящему, ведь это и есть жизнь.

Среди людей, оказавших на него наибольшее влияние, Тангэ называл Ле Корбюзье и Микеланджело.

Галочка вторая. Проводя идеи Ле Корбюзье в градостроительстве, Кензо Танге понимает, что старый средневековый общественный уклад тормозит развитие архитектурной среды мегаполисов, не позволяет организовать жизнь людей достойным образом. Он сталкивается с тем, как частный шкурный интерес может испортить восприятие любого замечательного сооружения. Мы уже говорили об этом, делая обзор его творчества 50-х и 60-х.

Получив мировую известность, Кензо Танге использует ее у себя на родине (ибо не пророка в своем отечестве) для того, чтобы несколько изменить эти застарелые отношения и преобразовать вместе с архитектурной средой и само общество.

В творчестве Тангэ урбанист брал верх над архитектором. Мастеру было гораздо интереснее создавать архитектурные ансамбли и изменять окружающую среду, чем строить отдельные здания, терявшиеся в море окружающей хаотической застройки. Проектируя здания, Тангэ держал в уме не только то, как они будут выглядеть в глазах пешего прохожего или посетителя, но и из движущегося автомобиля или общественного транспорта. Он великолепно, чисто в японской традиции встраивал свои творения в окружающий ландшафт… зачастую испытывая определенное раздражение от хищнической частной застройки… с которой бессмысленно соревноваться или мириться.

Несмотря на приверженность Кензо Танге национальной традиции, его архитектура отличается от нее прежде всего масштабами. Японские жилища издревле были антропоморфны, то есть соразмерны фигуре человека, — все детали интерьера и его пропорции измеряются ростом человека, размером локтя, стопы и кисти руки. Традиционный интерьер кратен спальному коврику татами, и все в японском интерьере и экстерьере поэтому прямоугольно и квадратно очертаниями. Индустриальным масштабам современного города эти рамки тесны, а потому современная японская архитектура — это увеличенная в разы модель традиционного жилища, составленная из этих миниатюрных жилых единиц наподобие пчелиных сот. В этом, кстати, проглядывается влияние Ле Корбюзье, конструировавшего свои железобетонные здания-муравейники из жилых модулей изолированных квартир, объединенных общими общественными пространствами.

Увеличенные масштабы новой японской городской архитектуры потребовали новых материалов и конструкций. Прежние здания строились легкими и из природных материалов. В основном из древесины, с небольшим присутствием камня и глины в фундаментах. При этом японцы сооружали некоторое подобие легких многоярусных высоток задолго до идеологов баухауса и чикагской школы, представители которых очень гордятся таким своим изобретением. Конечно, небоскреб из дерева — далеко не аналог железобетонной конструкции со стальным скелетом, но идея та же. В общем, новые строительные материалы и технологии пришлись японцам как нельзя более кстати, позволив им строиться ввысь и надежно, что очень важно на стесненных и сейсмически рискованных островах. Небоскребы, спроектированные Кензо Танге, отвечают этим условиям, а визуально следуют канонам традиционного японского домостроения.

Галочка третья. Кензо Танге понимает, что для масштабной архитектуры ХХ века необходим и новый подход в организации самого архитектурного творчества. Это должны быть архитекторы и инженеры, объединенные вы большой постоянный коллектив.

То есть, его профессиональное развитие полностью соответствует развитию проектного дела, которое происходит в тот момент и в СССР, где создаются большие специализированные проектные институты, основными подрядчиками которых становятся мощные строительно-монтажные тресты.

Разница в том, что в СССР это организуется на государственном уровне, в министерской государственной системе. А Кензо Танге приходится это делать не просто в одиночку, но и во многом быть настоящим первопроходцем.

Эти три аспекта Танге реализует в архитектурном движении метаболизма. К началу 70-х годов окончательно сформировалась группа японских архитекторов, называющих себя «метаболистами».

К числу метаболистов относятся Кионори Кикутакэ (род.1928), Кишо Нориаки Курокава (1934-2007), Масата Отака (род.1923), Арата Исодзаки(род.1931), Нобуру Кавадзое (род.1925), Кодзи Камия (род.1929) и др. Под их влияние попал и Кендзо Танге (1913-2005).

Группа отрицала принцип завершенности архитектурной формы. К структуре города они применили биологическое понятие метаболизма – циклической последовательности стадий развития, которой, как они полагали, подчинена и динамика человеческого общества. Метаболистов привлекла борьба с преждевременным моральным старением сооружений, обгоняющим их технический износ. Сущность их теории – в системной архитектурной организации, распространяющейся на город в целом. Однако градостроительные претензии в условиях современного им общества наталкивались на непреодолимые ограничения. В Японии эти рамки были особенно тесны. Метаболисты не мечтали сломать их – они искали пути фрагментарной реализации своих идей в отдельных постройках.

Своеобразным манифестом метаболизма можно считать построенный по проекту К. Танге Центр коммуникаций в г. Кофу (1962-1967 гг.). Если повсеместно распространенная в это время во всем мире «интернациональная архитектура» оперировала своего рода «идеальными» объектами, замкнутыми в себе и противостоящими окружению и быстро текущему времени, то Центр в Кофу как бы принципиально незакончен и демонстрирует интенцию к дальнейшему изменению как с учетом изменения окружающей среды, так и собственной программы.

Эти же идеи – открытость проектируемого объекта к взаимодействию с окружающей средой и к возможным изменениям в будущем нашли свое отражение и в одном из наиболее масштабных градостроительных проектов К. Танге – проекте реконструкции Токио с активным выходом города в акваторию Токийского залива (1960 г.).
В своих статьях Кендзо Танге так ставил для себя архитектурную задачу того времени: «Архитектура, объединяет функциональность и выразительность, содержание и форму – эти основы основ с их собственной неотъемлемой правдой и логикой. Объединение и слияние их в органичное целое, каким является сооружение, отвечающее как материальным, так и эстетическим требованиям, — это и есть архитектурное творчество».

«Мы живём в мире, в котором соседствует абсолютно несовместимое: человеческий масштаб и масштаб сверхчеловеческий, стабильность и мобильность, постоянство и изменчивость, индивидуальность и обезличенность, ограниченность и универсальность. Это результат разрыва между прогрессирующей в своем развитии техникой и человечеством как исторически сложившимся явлением. Это проблема борьбы техники против человека, и в нашу эпоху задача архитектора-градостроителя заключается в том, чтобы перекинуть между ними мост…»

«Город подобен дереву в полном расцвете, со стволом, ветвями и листьями. Ствол – это инженерные коммуникации города, его основа – портовые сооружения, дороги и все элементы благоустройства. Эти сооружения должны, как правило, строиться правительством и проектироваться с расчетом на длительный срок эксплуатации. Ветвям на дереве соответствуют индивидуальная жилая застройка, которую можно рассматривать, как основной структурный элемент. Жилые здания являются неотъемлемой частью материальной среды, но по сравнению с инженерными сооружениями города они изменяются количественно и качественно значительно быстрее. Наконец листьям на дереве сродни различные предметы постоянного обихода, которыми пользуются в течение некоторого времени, а затем бросают. Потребление таких предметов увеличивается из года в год и из месяца в месяц, что влечет за собой все ускоряющийся темп их замены – житейский метаболизм.<…>
Трагедией сегодняшнего дня не только в Японии, но и во всех странах является именно то, что процесс роста городов не был в свое время достаточно предусмотрен…
Наши города имеют в действительности ветви, но не имеют ствола. В результате огромные массы энергии, расходуемые на строительство, порождают хаос и замешательство.
Наша задача – преобразовать эту энергию хаоса в энергию созидания и равновесия.
Современный уровень цивилизации таков, что не только большие города, но даже районные образования в разных странах мира следует рассматривать как растущие и видоизменяющиеся живые организмы».

Отрывок из книги Танге «This is Japan»(1965)

Фантастические проекты метаболистов Танге дополнил проектом «Токио – 1960». Его идея – преобразовать замкнутую, устремленную к внутреннему ядру систему одного из крупнейших мегаполисов мира в линейную, свободно растущую, перебросив «ось общественной жизни» от старого центра через воды Токийского залива и решить таким путем проблемы дальнейшего развития города. От функционалистского творческого метода здесь был сделан шаг к структурному методу, основанному на логике систем коммуникаций, физических и визуальных. Материальные структуры в проекте Токио рассматриваются как символические, они образуют систему, открытую для дальнейшего развития и изменений.

Позже К. Танге издал свою книгу «Будущий облик японских городов»(1966), где изложил концепцию устройства таких городов. Он пишет, что в связи с развитием и увеличением количества автомобильного транспорта возникло противоречие между ним и старой системой города. И современный хаос порождается именно этим. Соотношение между автострадой и зданиями стало иным, даже если здание расположено у автострады, машина не может остановиться около него. «Возникла необходимость в новом порядке движения транспорта: с автострады – на местную дорогу, с местной дороги – к стоянке, а затем от стоянки — к двери». Появилась необходимость в новой системе, органически соединяющей город, транспорт, здания. «В соответствии с этим пионеры современной архитектуры в начале 20-го века предложили пилоны, метод освобождения земной поверхности, при котором пространство занимают лишь опоры. Последнее предложено как промежуток, связывающий общественное пространство земной поверхности с его интенсивным потоком транспорта со спокойным пространством частной жизни<..> Эти пилоны я постоянно предлагаю со времени создания Хиросимского проекта. В здании управления Токийского столичного округа часть, образуемая пилонами, разделена на два яруса: поверхность земли открыта для машин, а антресоли предназначены специально для пешеходов.<..>В целом этот метод становится мощным средством реконструкции города».

Танге также предлагает систему коммуникационного ядра, как еще один новый метод строительства. Ее суть в том, что все внутридомовые вертикальные коммуникации (лестницы, лифты, вертикальные трубы канализации и водоснабжения, электрокабель и проч.) заключаются в одну шахту, которая образует ядро здания. «В городе также проходят артерии транспорта и различных систем благоустройства; ядро здания становится ответвлением городских артерий. Можно сказать, что эта система коммуникационного ядра служит фактором, связующим город и здания». Танге предложил систему, представляющую собой единство систем пилонов и ядра здания, когда коммуникационная шахта несет функции опоры, таким образом образуется пространство без опор как таковых.

В «Плане Токио – 1960» Танге попытался органически соединить эту систему с транспортной сетью. «Каждое звено цепной транспортной сети представляет собой единицу территории города, располагающую многоярусными стоянками для автомашин. Люди, выйдя из машин на стоянке, входят в коммуникационную шахту соответствующего здания и , поднимаясь на лифте, могут, таким образом, достичь нужного им места. Между дорогами, их развязками, стоянками транспорта, пространством зданий, далее – между высокой скоростью, умеренной скоростью, скоростью передвижения человека, остановкой возникает чередование пространств и чередование скоростей, а в городское пространство привносится новая жизнь». В «Плане Токио – 1960» Танге предусматривает строительство зданий по «городской оси» на основе этой системы.

Пространство зданий должно конструировать свободно в зависимости от необходимости связи между коммуникационными шахтами, в размещении которых наоборот имеется принципиальный порядок «Их расположение, ориентация в зависимости от частей света, уровень и пр. в принципе определяются соответствующими потребностями.

В работе над проектом Всемирной выставки ЭКСПО-70 в Осаке Танге, столкнувшись с особенно сложными формами коллективного труда, сумел, однако, тактично и мудро провести глубоко личную идею, определившую общий характер комплекса, не ущемляя проявления индивидуальности других архитекторов.

Одновременно с работами для выставки Танге руководил целой серией архитектурно-градостроительных проектов, выполнявшихся группой «URТЕК» и его мастерской в Токийском университете. Среди них — генеральный план спортивного парка Флашинг-Мидоус в Нью-Йорке (1967), генеральные планы центра Киото (1967-1968), города Мориока (1970-1971), спортивный центр и аэропорт в Кувейте (1969), вокзал в Скопье (1970).

Это не просто отдельное здание или небольшой район, а градостроительная и архитектурная проработка огромных территорий, что невозможно сделать одному, он создает работоспособные коллективы… поневоле задумываясь об их будущим.

Именно в этой связи он и начинает заниматься исследованием вопросов более рационального освоения территории Японского архипелага. В 1967 году в уже упоминавшемся труде «Образ Японского архипелага в будущем», он доказывает, что переход от хаотической застройки к освоению территорий комплексно, на государственном уровне… давно назрело в японском обществе, у которого нет альтернативы проектированию единой транспортной и энергетической инфраструктуры а виде мощного коммуникационного ствола, который связал бы в органическое целое все центры страны, позволил бы создать равный в технологическом смысле уровень жизни всех уголков Японии.

Свобода пространственных передвижений, облегчающая социальные контакты, приводит Танге к размышлениям о переходе к «открытому обществу» и его благотворных последствиях. Поэтому и нарочитая футуристичность в его творчестве прорывается через мощное влияние традиционной японской архитектуры.

Например, построенный мастером Токийский Кафедральный собор, напоминает о своем религиозном предназначении только с высоты птичьего полета. С неба силуэт здания напоминает крест. Катедору Сеи Мария Дейсейдо — это главный храм римско-католической церкви на островах. Прежнее здание постройки 1899 года, выдержанное в строгом стиле европейской готики, но построенное из древесины, сгорело во время Второй Мировой войны. Его место заняла модернистская неоготика Кензо Танге, спроектировавшего новый храм в соавторстве с кельнским архитектором Вильгельмом Шломбсом и цюрихским Максом Лехнером, а также неизменным помощником по многим проектам — инженером Йосикацу Цубои. Можно утверждать, в Соборе Токийской Богоматери сошлись воедино Дальний Восток и Западная Европа, готика и дзен.

Танге выиграл конкурс в 1961 году, а строительство собора продолжалось всего три года — не в пример трем столетиям знаменитых готических соборов Европы. Оно и понятно, поскольку стилистика модернизма подразумевает простые и быстрые технологические решения. Возведенный в 1964 году, собор и сегодня выглядит ультрасовременным, похожим на космический корабль.В основании собор представляет собой крест, со всех сторон которого в небо взмывают восемь гиперболически-параболических поверхностей.

Образованный ими крест света продолжается вертикалями четырех фасадов. Ко всему этому добавлен ромбоэдрический объем еще одной конструкции, включающей внутри себя баптистерий и купель. Их прямоугольные объемы контрастируют с символическим характером всего собора. Ансамбль довершает 60-метровая колокольня, немного отстоящая от основного здания. Космическую необычность зданию придают внешние поверхности, покрытые листами нержавеющей стали, что придает собору мистическую лучезарность отраженного зарева большого города.

То же двойственное восприятие отличает и Олимпийский стадион, спроектированный Тангэ в 1964 году. От внимания наблюдателей часто ускользает тот факт, что стадион находится на участке, вплотную примыкающем к крупнейшему историческому парку Токио — Йойоги.

И вся атмосфера этого японского парка с храмом в центре плавно и незаметно перетекает в футуристический ансамбль Танге. И не взирая на внешний футуризм и нарочитый модернизм, вся среда вокруг спортивных залов сохраняет дух и характер типичного японского сада, с его композициями из камня, с его культом отдельных деревьев и кустов.

В творчестве Тангэ постоянно реализуется принцип, когда архитектура становится элементом искусственной природы. И в этом одна из особенностей современной японской архитектуры, созданной Кензо Тангэ. Невозможно представить многие из его произведений вне Японии, ведь они отражают чисто японский дух… не просто попытка зацепиться в землю и камень посреди моря, но полное слияние с природой в попытке осмыслить и почувствовать ее внутреннюю духовность.

Кензо Танге был выдающимся знатоком не только истории, но и философии исторической японской храмовой архитектуры. По этой тематике он опубликовал многочисленные эссе, часть которых вошла и в посвященную архитектору монографию, вышедшую в СССР в 1976 г. Что было делом крайне необычным, почти исключительным, так как публикация монографий о зарубежных архитекторах в СССР была большой редкостью. В этом можно увидеть объективную невозможность замолчать гений архитектора и интереснейший феномен быстро развивающейся современной японской архитектуры в том числе и у нас в стране, не говоря уже о странах Запада, где К. Танге с начала шестидесятых годов прошлого века стал одним из самых публикуемых архитекторов, а интерес к японской архитектуре только растет с каждым годом.

Философия архитектуры исторических синтоистских японских храмовых комплексов, в частности, характерное для них единство искусственной и природной среды и открытость к дальнейшему развитию, к трансформациям, стала важнейшей составляющей частью философии К. Танге как архитектора, что нашло свое отражение в формировании им вместе с другими японскими архитекторами особого, чисто японского направления в архитектуре и градостроительстве — «метаболизма».

Синдзюку

Саму архитектурную карьеру Танге можно рассматривать с точки зрения величия японской нации, состоявшейся и даже способной поступиться частными интересами ради общественного блага. Это нация способна поддержать лучшее без тени местечковой зависти, несмотря на… своеобразие любого замкнутого общества, в общественной морали которого обязательно присутствует тезис «быть как все».

Танге не только «не как все», он расширяет рамки Японии… до всего мира, удачно сочетая европейские идеи и чисто японские подходы в их воплощении. Примером этого архитектура союза миров можно считать здание Токийской Мэрии. Это целый комплекс из трех зданий в токийском районе небоскребов Синдзюку, на его сооружение было затрачено около 1 млрд. долларов.

Основное здание с двумя башнями (высота 243 метра) своим силуэтом напоминает футуристический готический собор. Это место расположения Токийского столичного правительства, под управлением которого находятся не только 23 специальных района, но и все городки и поселки Токио. С момента постройки в феврале 1991 года по январь 2007 года являлось самым высоким зданием в Токио. В 2007 году этот титул перешел к Midtown Tower.

Токийская мэрия представляет собой комплекс из трёх зданий, объединенных в единую архитектурную композицию: Токийское правительственное здание №1, Токийское правительственное здание №2 и Дом народного собрания. Высота первого, главного, здания почти 243 метра (45 этажей), также оно включает три подземных уровня. Второе — немного ниже (34 этажа и три поземных). Третье имеет всего восемь этажей, один из которых находится ниже уровня земли; оно расположено чуть поодаль от двух основных, напротив первого корпуса.

парк Йойоги

Все три здания объединены между собой узкими «мостами». В центре образовавшегося квадрата расположена площадь в форме веера, вокруг разбит сквер.

Вид со смотровых площадок Северной и Южной башни располагает к созерцательности. С 43-го этажа открывается потрясающий вид на город, невдалеке ковром расстилается парк Йойоги (один из крупнейших городских парков Японии), а в хорошую погоду (обычно осенью и зимой) видно гору Фудзи.

Главное здание напоминает футуристический готический собор — на высоте 33-го этажа оно раскалывается на две башни — Северную и Южную. Эти башни специалисты окрестили японским «Нотр-Дам де Пари». В наружном и внутреннем дизайне Токийской мэрии используются элементы, напоминающие компьютерные микросхемы. В частности, изображения микропроцессоров находятся на потолке второго этажа главного корпуса, а также в других частях здания.

Все здания построены по особым сейсмоустойчивым технологиям, которые позволят выдержать 8-балльное землетрясение, подобное великому землетрясению Канто — разрушительной катастрофе, произошедшей в 1923 году. Воздействие силы ветра удалось сократить на треть путем правильной ориентации здания с севера на юг. Использование округлых форм с наветренной стороны и грубой текстуры с подветренной, расположение наклона крыш высотных башен под углом 45 градусов и наличие высоких деревьев в окрестности, позволило значительно уменьшить разрушительное действие ветра.

Сверхскоростные бесшумные лифты за минуту доставляют посетителей на 240-метровую высоту.

Вообще многие создания мастера выглядят, как будто сошли с экрана фантастического фильма, рассказывающего о жизни внеземных цивилизаций.

Metropolitan Government Building

В современном Синдзюку, деловом центре Токио, можно ощутить несколько подавленное настроение, поскольку скученность торговых центров и универмагов немного давит. Сверкающие огни, музыка и множество голосов создают впечатление, что вы находитесь в шумном казино. На фоне этого хаоса в недосягаемую высь уходят величественные торговые центры, где есть все, что душа пожелает. Здесь расположен крупнейший книжный магазин Кинокуния и один их самых почитаемых универмагов Токио — величественный Исетан.

Конечно, все так давит на человека, как на песчинку, поскольку для высотной застройки использована каждая пять свободной земли.

Одайба

В то время как мегаполис задыхался от нехватки свободной земли, на градостроительном совете было принято решение создать несколько искусственных островов в заливе. Это было реализацией идей Кендзо Танге, изложенные им в работе «Пространственный город и искусственная земля». Одайба и Теннозу – самые известные из таких островов.

Сегодня Одайба – это развлекательная и торговая мекка Токио. Среди его главных достопримечательностей, два торговых центра с видом на море, бутики именитых дизайнеров и магазины попроще. Посетители не обходят обсерваторию Венус Форт,, где любуются грандиозной демонстрацией захода и восхода солнца.

Одайба (яп. お台場) — крупный искусственный остров в Токийском заливе, соединенный Радужным мостом с центром Токио.

История острова начинается в XIX веке, когда в Токийском заливе была отсыпана цепь укрепленных квадратных по форме островов, на которых военное руководство Японии разместило артиллерийские батареи. По первоначальному плану военного правительства Токугавы Иэясу предполагалось подготовить 11 островов, однако закончены были лишь пять, к настоящему времени сохранились два из них. О военных укреплениях свидетельствуют несколько лафетов артиллерийских орудий и остатки сооружений.

В 1960—1970 годы в соответствии с проектом мэрии Токио все батареи, кроме двух, были удалены, чтобы суда могли беспрепятственно проходить в порт, или включены в состав портовых сооружений Синагавы и острова Тэннодзу. В 1979 году мусорная свалка № 13 (сейчас это кварталы Дайба, Хигаси-Ясио спецрайона Минато и квартал Аоми спецрайона Кото) была непосредственно соединена со старой Батареей № 3. Батарею № 6 оставили в нетронутом виде. Первыми невоенными постройками на искусственном острове стали здания складов и портовых сооружений.

В начале 1990-х годов губернатор Токио Сюнъити Судзуки приступил к реализации перспективного плана по развитию Одайбы в качестве нового жилого района, в котором предусматривалась новая коммерческая и жилая застройки с общей численностью населения 100 тыс. человек. Реконструкцию планировалось завершить весной 1996 года, однако преемник Судзуки — Юкио Аосима — в 1995 году свернул этот план, на который к тому времени уже было потрачено свыше 1 трлн иен. В результате проведенного анализа было принято решение о бесперспективности и экономической нецелесообразности дальнейшего строительства.

…Уже подготовленные отсыпные территории и сооружения были за бесценок распроданы либо сданы в аренду крупнейшим частным корпорациям. К настоящему времени территория острова стала одним из самых привлекательных мест в Токио для жилищного и офисного строительства, стоимость земли повышается из года в год. Частные корпорации, вовремя приобретшие активы, сейчас со значительной прибылью сдают землю и построенные здания в аренду и субаренду.

В конце 1990-х годов район становится одним из излюбленных среди токийцев мест отдыха и туризма, появились первые отели и торговые центры. Затем несколько крупных компаний, в том числе Fuji Television, перенесли на Одайбу свои штаб-квартиры, а в 2002 году открылась железнодорожная линия Ринкай. Четыре года спустя поезд Юрикамомэ стал ходить до станции метро Тоёсу.

Телестанция на острове Одайба

Здесь же располагается Fuji TV Building, возведенное Кензо Танге, творческим кредо которого было в тот момент достижение наивысшей гармонии между природой и искусственной средой, к которой он стремился во всех своих работах.

Fuji TV Building – одно из самых ярких сооружений в Японии. Оно является штаб-квартирой Fuji Television, крупной японской радиовещательной кампании. 25-этажного сооружение футуристического вида было построено в столице страны Токио в 1997 году. На строительство ушло почти три года.

Примечательной деталью дизайна штаб-квартиры Фудзи стал металлический шар, серебряная сфера диаметром 32 метра и весом около 1200 тонн. Шар собрали на земле и подняли на высоту 123 метра. Его главное предназначение не только в привлечении внимания любопытной публики. Сфера служит смотровой площадкой, откуда открывается живописный вид на Токийский залив и район Одайба.

Человек, впервые попавший в Токио, не может оставить без внимания здание Фудзи ТВ. Огромное здание очень легкой конструкции, издалека напоминает космический корабль. Расположена штаб-квартира одной из крупнейших японских телекомпаний также в знаковом месте.

Годы жизни: 1913 — 2005 Основная информация: Говорим «японская архитектура 20 столетия» — подразумеваем имя Кензо Танге. Не то, чтобы Страна Восходящего солнца не может похвастаться другими мастерами. Может, но Кензо слывет самым влиятельным и известным архитектором минувшего столетия. Его главным достижением является гармоничный ансамбль традиционной восточной и западной архитектуры. Причем микс (японский модернизм) обрел поклонников в лице европейских и американских ценителей современной архитектуры. В 1987 году Танге получил Притцкеровскую премию. В числе его учеников многие успешные архитекторы Японии, такие как Арата Исодзаки и Кисё Курокава. Танге называют одним из ярчайших представителей школы «метаболической архитектуры». Он интересовался не только и не столько формой, а идеей, и концепция современного города как огромного живого организма стала основой урбанистического метаболизма. Эта идея и сейчас сохраняет актуальность. Особенно в условиях перенаселения больших городов и перенасыщения их автомобильной и прочей техникой. Как биологический организм, город обладает своей сетью дорог и инфраструктурных коммуникаций, которые закупориваются и дисфункционируют по прямой аналогии с больным человеческим телом. И лечить городские болезни нужно аналогичным способом — грамотным развитием мускулатуры и инфраструктуры, диетическими разгрузками, а зачастую и хирургическими методами. Территориально стесненному и популяционно перегруженному Токио метаболическая концепция пришлась по нутру, и в 1960 году Танге предложил ошеломивший мир проект Большого Токио. Архитекторы вынесли жизнь мегаполиса в Токийский залив на огромный обитаемый мост из сплетенных в замысловатую сетку автострад, переходов и эстакад, над которыми гроздьями висели дома. Это был последний реальный фантастический город ХХ века, в равной степени вдохновленный японским экономическим чудом и идеями Ле Корбюзье, развитыми его последователем Танге. И хотя никому ни на миг не приходило в голову, что этот проект удастся реализовать, японская архитектурная школа стала первенствовать и в градостроительстве. Главным центром внимания архитектора всегда были города азиатского Востока, родной Японии и сиамского Сингапура. В Токио и других городах японского архипелага немало зданий от Кензо, и на сверхурбанизированном острове-государстве выросли целые районы его же авторства. Токио обязан Танге появлением многих правительственных и музейных зданий, а также деловой недвижимостью, объектами которой густо порос, начиная с 60-х годов двадцатого столетия. Сингапур совершил прыжок в новую эру чуть позднее Японии и во многом благодаря рожденным в ней идеологии и технологии. Так что Кензо Танге можно величать одним из авторов не только японского экономического чуда, но и сингапурского тоже. Среди построенных по проектам Танге объектов Технический университет и институт, жилые комплексы и школы, но главный вклад архитектора — в планировке площади под названием UOB Plaza. На ней высятся два небоскреба разной высотности (280-метровый на 67 этажей и 162-метровый на 38), объединенные шестиэтажным подиумом с прозрачным атриумом над city room — своего рода большим залом мэрии, украшенным кроме всего прочего скульптурой работы Сальвадора Дали. Обе башни имеют восьмиугольное основание и представляют собой фигуры вращения кубического объема, что стало очень модным в современной урбанистике. Корпуса башен подвергались последующим переделкам и модернизациям, но дух и экспрессия, заложенные Кензо Танге, остались неизменны. Фасады башен отделаны серым и белым гранитом, а остекление сопровождено инновационной системой трансформируемых жалюзи. Вообще, упоминая комплекс UOB Plaza, в первую очередь отмечают умелое использование и сочетание света и тени, а также эргономику и функциональность сооружения. Ненавязчивая эстетика Кензо Танге лишь сопровождает эти несомненные преимущества, растворяясь в знойном сингапурском небе. Основные проекты метаболизма Молодежный центр (Замок Юношества) в префектуре Шига, арх. Т. Накаяма, 1973 г. Развлекательный центр в Токио, арх. М. Такеяма, 1970 г. Экспозиционный объект на Всемирной выставке в Осаке, арх. К. Куракава, 1970 г. Информационная башня на Всемирной выставке в Осака, арх. К. Куракава, 1970 г. Жилой многоквартирный дом № 5 в Токио, арх. Й. Ватанабе, 1971 г. Жилой многоквартирный дом № 3 в Токио, арх. Й. Ватанабе, 1971 г. Жилой многоквартирный дом в Токио, арх. К. Куракава, 1972 г. Центр коммуникаций в г. Кофу, арх. К. Танге, 1962-1967 гг. Олимпийский спортивный комплекс Йойоги в Токио, арх. К. Танге, 1961-1964 гг. Информационная башня на Всемирной выставке в Осака, арх. К. Куракава, 1970 г. Административное здание в Токио, арх. К. Куракава, 1989 г.	Собственный дом Кензо Танге (1953 г.)

	«Мир Хиросимы» Мемориальный музей , Хиросима, Япония (1955 г.)

	Дом Правительства Kagawa, восточные офисы, Такамацу, Кагава, Япония (1958 г.)

	Kurashiki City Hall, Курашики , Окаяма (1960 г.)

	Собор Святой Девы Марии, Токио, Япония (1964 г.)

	Yoyogi Национальная Гимназия для летних Олимпийских игр 1964г., Токио, Япония (1964 г.)

	Генплан по восстановлению Скопье , Македония, (бывш. часть Югославии, после землетрясения 1963г.) (1966 г.)

	Башни Fiera, Болонья , Италия (1967 г.)

	Sogetsu Kaikan Аояма, Токио, Япония (1977 г.)

	Здание Hanae Mori, Аояма, Токио, Япония (1979 г.)

	OUB Центр , Сингапур (1986 г.)

	Штаб-квартира Американской Медицинской Ассоциации, Чикаго, Иллинойс, США (1987 г.)

	Правительственное здание (Tokyo Metropolitan), Синдзюку, Токио, Япония (1991 г.)

	Штаб-квартира Fuji, Одайба, Токио, Япония (1996 г.)

	Дом Правительства, главные офисы, Такамацу, Кагава, Япония (2000 г.)

	Tokyo Dome Hotel, Токио, Япония (2000 г.)