ТехЛиб СПБ УВТ

Метаболизм (фр. métabolisme от греч. μεταβολή — «превращение, изменение») — архитектурный стиль в градостроительстве и архитектуре середины XX в., представлявший альтернативу господствовавшей в то время в архитектуре идеологии функционализма. Зародилось в Японии в конце 50-х годов XX века (японские архитекторы Кэндзо Тангэ, Киенори Кикутакэ и др.). В основу теории метаболизма лёг принцип индивидуального развития живого организма (онтогенеза) и коэволюции.

Стремясь преодолеть кризис современных городов, метаболизм выдвигает принцип динамической изменчивости, органического роста как систем расселения, так и архитектурных ансамблей и сооружений, сочетания долговременных структур с недолговечными заменяемыми элементами (проекты «плавающего города», «города-башни», «капсульного дома»).

Метаболисты предлагали смотреть на архитектуру как на живой организм. Развитие архитектуры они уподобили процессам саморазвивающегося органического мира с его последовательно сменяющими друг друга циклами. Элементы городского организма, на их взгляд, могут переживать процессы, аналогичные тем, которые происходят в живой природе, т. е. рождение, созревание, старение, смерть и перерождение.

Специалисты отмечают, что метаболизм не стоит путать с эко-теком и органической архитектурой. В этих течениях процесс подражания природе не затрагивает принципы формообразования и не развернут во времени.

Особенностями течения метаболизма стали относительность, «недоказанность», незавершенность и своеобразная открытость конструкции зданий для «общения» с изменяющимся культурным, технологическим и архитектурным контекстом городской среды. Для этого архитектурного стиля характерно акцентирование внимания на пустоте, что позволяет создать эффект «материализации внимания».

Также архитекторы, придерживающиеся стиля метаболизма в архитектуре своих зданий, часто пользуются приемом закрепления неосвоенных и незастроенных пространств с помощью символических структур.

Вот как определял концепцию метаболизма один из её главных идеологов, Кионори Кикутаке:

Кионори Кикутаке, 1997 г.

« Японцы привыкли к неразрывности традиции, одной из основ устойчивости нашей цивилизации.

Поэтому и концепция метаболистической архитектуры восходит к истокам японской строительной традиции, предлагая алгоритм её изменения.

Безусловно, непросто кратко определить все то, о чем я размышлял, создавая эту теорию. Для меня в понятии «метаболизм» самым важным была возможность перестройки сооружения и замены его составляющих в соответствии с требованиями, которые предъявляет наш быстроизменяющийся мир.

Движение метаболистов не было данью моде и не создавалось мною для того, чтобы стать её законодателем. В Европе это движение превратилось в модное течение, а в нашей стране, основанной на древних традициях, оно получило иное развитие.

Для Японии это был вопрос будущего нашей цивилизации. Поэтому необходимо было учитывать, будет ли нужна Японии наша концепция.

Вообще, в Японии всегда уделялось особое внимание законам эволюции животного и растительного мира.

При этом мы верили, что такой подход к архитектуре и вообще к построению нового мирного общества будет полезен для развития и других стран.

Поэтому природные закономерности стали одной из основ архитектурного метаболизма.

Кионори Кикутаке, 50-е годы ХХ века

Возможно, по похожим биологическим законам должна развиваться и архитектура.

Современные технологии позволяют реализовывать самые смелые проекты, поэтому есть надежда, что опыт метаболистов найдет своё применение и в XXI веке.

Особенностями архитектурного языка метаболистов стали незавершенность, «недосказанность», относительная «деструктивность» и открытость структуры зданий для «диалога» с изменяющимся архитектурным, культурным и технологическим контекстом городской среды.

Распространён приём акцентирования внимания на пустоте, с целью создания эффекта «материализации внимания», визуальное закрепление незастроенных и неосвоенных пространств при помощи символических пространственных структур. При этом создаётся некое промежуточное пространство (иначе — мезопространство), которое согласно теории метаболизма являет собой недостающее звено между архитектурой (как в высшей степени упорядоченной средой обитания) и окружающим хаосом изменчивой городской среды или «вакуумом» природного ландшафта.

Свою задачу архитекторы-метаболисты видели в обеспечении условий для постоянного изменения архитектурной композиции. Для этого метаболисты выделяют долгоживущие, стабильные структуры, в роли которых выступают «основной структурный скелет, транспортные узлы и магистрали, места публичных собраний», и элементы недолговечные, быстро устаревающие морально. Такими элементами, например, являются ячейки структурного скелета – жилые и рабочие помещения, которые, как листочки на деревьях, могут быть легко заменены новыми. (Можно отметить, что это сопоставимо с архитектурой традиционного японского дома с его возможностями многочисленных трансформаций.) Такая система, по мысли метаболистов, должна была придать архитектуре мобильность.

Теория метаболизма – это в первую очередь градостроительная теория, которая предполагала радикальные преобразования городской среды. Архитектурные проблемы любого масштаба метаболисты рассматривали сквозь призму градостроительства, вписывая в такое понятие, как культура общества.

Решение даже частной архитектурной задачи – проектирование отдельного здания, по мнению метаболистов, не могло ограничиваться рамками одной конкретной формы и заданной функции. Основным для них становится разработка новых градостроительных пространственных структур и возможность их трансформации.

Работа метаболистов способствовала расширению взглядов на проблемы пространственной организации, на закономерности образования и развития основных структур и упорядочение коммуникативных связей. Взамен обычного традиционного зонирования в планировке городов они выдвинули идею трехмерной пространственной организации города. На смену привычным статичным методам функциональной архитектуры приходят методы, отличающиеся динамичностью и гибкостью, что было несомненной заслугой творческой концепции метаболистов.

Возникновению и созданию интересных метаболистических проектов способствовала обстановка в Японии 60-х годов. Быстрый экономический рост стимулировал появление урбанистических проектов большого масштаба.

Среди них такие проекты, как «Морская цивилизация» Киёнори Кикутакэ, «Токио – 1960» Кэндзо Тангё, «Города – башни» Арата Исодзаки.

В этих проектах города смело шагают в океан («плавающие города» Кикутакэ) или устремляются ввысь и свободно парят в небе (новая пространственная структура наджсторической застройкой города у Арата Исодзаки). На первый взгляд кажется, что эти проекты городского переустройства фантастичны, но с технико-конструктивной и даже экономической точки зрения их отличали безупречные обоснования. Во всяком случае, сами авторы проектов были глубоко убеждены, что проекты осуществимы и в настоящее время.

Проектируя свои города будущего, метаболисты верили, что при помощи современной техники с ее неограниченными возможностями они сумеют создать такие условия для жизнедеятельности человека, которые приведут к улучшению его самого, а в итоге – к преобразованию существующей действительности. Однако им пришлось столкнуться с непреодолимыми трудностями при попытках воплотить в жизнь свои градостроительные идеи. В условиях практически неуправляемого, хаотичного градостроительства с частным землевладением и стихией западной экономики оказалась невозможной даже частичная планомерная реконструкция городов.

К тому же разразившийся в середине 70-х годов экономический кризис имел следствием резкое замедление темпов роста. Естественно, это привело к тому, что большая часть проектов не была реализована, и метаболистические концепции города по существу не оказали сильного влияния на архитектурную практику. Их идеи получили свое частичное отражение лишь в отдельных зданиях, построенных по проектам Арата Исодзаки, Кисё Курокава, Кпёнори Кикутакэ и группы «УРТЕК», работавшей под руководством Кэндзо Тангё.

В структуре как отдельных зданий, так и их комплексов и даже целых городов, разработанных под влиянием идей метаболизма, всегда чётко прослеживается временная и постоянная составляющие. Ещё один признак такой архитектуры — её модульность, ячеистость, нагляднее всего иллюстрируемый на примере башни «Накагин» (Nakagin Capsule Tower) (архитектор К. Курокава).

Следует, однако, заметить, что алгоритмы, заложенные в проектах метаболистов, на практике не всегда воспроизводятся и срабатывают должным образом. Тем не менее, эти заранее разработанные «сценарии» жизни зданий и городов играют существенную роль в обосновании проектных решений, а их наглядное представление в виде видеороликов и т.п. служит эффектным дополнением к архитектурной визуализации проекта.

В СССР единомышленниками в области архитектуры и градостроительства японских метаболистов фактически являлись участники проектной группы «Новый элемент расселения» — А. Гутнов, И. Лежава и др.  В Великобритании — проектная группа «Аркигрэм» (англ. Archigram).

В отличие от идей японских коллег, концепции вышеназванных групп в реальном проектировании успеха не имели.

Следует, однако, заметить, что алгоритмы, заложенные в проектах метаболистов, на практике не всегда воспроизводятся и срабатывают должным образом. Тем не менее, эти заранее разработанные «сценарии» жизни зданий и городов играют существенную роль в обосновании проектных решений, а их наглядное представление в виде видеороликов и т.п. служит эффектным дополнением к архитектурной визуализации проекта.

Ярким примером этого стиля,  модульности и ячеистости архитектуры метаболизма является башня «Накагин» (Nakagin Capsule Tower, архитектор К. Курокава).

Капсульная башня Накагин (Nakagin Capsule Tower, Токио)

Архитектор Кисё Курокава проявил инновационный подход при строительстве капсульной башник Накагин в 1972 году. Она стала первым примером капсульной архитектуры. Строение было создано с целью размещения путешествующих бизнесменов в будние дни в центре Токио. Это прототип архитектуры стабильности и вторичной переработки, так как каждый модуль может быть заменен или изменен при необходимости.

Выстроенное в токийском районе Гинза, строение состоит из 140 капсул-модулей, которые в различных комбинациях сосредоточены вокруг 14-этажного главного ядра. Технология, разработанная Курокавой, позволила крепить каждый модуль с помощью всего 4 штырей, что делает возможной замену любого из модулей. Каждая капсула имеет площадь 4х2,5 метра и представляет собой комфортное жилище для одного человека. Внутреннее пространство капсул можно изменить, присоединив их друг к другу.

Все части отсеков были произведены на фабрике в префектуре Сига, затем перевезены на место строительства на грузовых автомобилях. Предварительно собранный интерьер включал в себя круглое окно, встроенную кровать, ванную. Из мебели – телевизор, радио и будильник. Части были прикреплены к бетонной основе с помощью крана.

Этот уникальный комплекс апартаментов является главным примером Метаболизма – движения, характеризующегося приспосабливаемым, изменяемым дизайном проектов. Их идеи впервые были сформированы в 1960-е на Всемирной конференции дизайна. Метаболисты видели город, как динамичное, изменяющееся пространство. Они сотрудничали с инженерами, учеными, дизайнерами, интересуясь последними техническими новинками и используя их в своих проектах.

Другим принципом временности башни Накагин стало то, что Курокава наблюдал на протяжении течения японской истории. Японские города, построенные из природных материалов, все имели временную и непредсказуемую продолжительность жизни. Не все строения выдерживают проверку временем, а в башне Накагин временная шкала видна сразу. Изначально предполагалось, что она целиком не рассчитана на долгий срок жизни. Именно поэтому отдельные части предполагалось заменять, что могло бы сделать ее практически вечной.

В 2007 году жители квартир начали выступать за снос башни. Несмотря на то, что капсулы были созданы заменяемыми, здание не модернизировалось уже около 33 лет, что привело к износу водосточных труб. Ради сохранения своего творения Курокава предлагал реконструировать здание. План реконструкции поддержали основные архитектурные ассоциации Японии и архитекторы по всему миру. В итоге из-за больших финансовых затрат работы так и не начались. Большинство жильцов съехали и забросили свои квартиры-модули. В октябре 2012 года только 30 из 140 квартир были обитаемы.

Поэтому следует заметить, что алгоритмы, заложенные в проектах метаболистов, на практике не всегда воспроизводятся и срабатывают должным образом. Тем не менее, эти заранее разработанные «сценарии» жизни зданий и городов играют существенную роль в обосновании проектных решений, а их наглядное представление в виде видеороликов и т.п. служит эффектным дополнением к архитектурной визуализации проекта.

Одним из первых японских архитекторов, получивших международное признание, был Кендзо Танге. Вот как он описывает зарождение метаболизма  архитектуре Японии в своей книге «This is Japan»(1965):

«Город подобен дереву в полном расцвете, со стволом, ветвями и листьями. Ствол – это инженерные коммуникации города, его основа – портовые сооружения, дороги и все элементы благоустройства. Эти сооружения должны, как правило, строиться правительством и проектироваться с расчетом на длительный срок эксплуатации. Ветвям на дереве соответствуют индивидуальная жилая застройка, которую можно рассматривать, как основной структурный элемент. Жилые здания являются неотъемлемой частью материальной среды, но по сравнению с инженерными сооружениями города они изменяются количественно и качественно значительно быстрее. Наконец листьям на дереве сродни различные предметы постоянного обихода, которыми пользуются в течение некоторого времени, а затем бросают. Потребление таких предметов увеличивается из года в год и из месяца в месяц, что влечет за собой все ускоряющийся темп их замены – житейский метаболизм.<…>

Трагедией сегодняшнего дня не только в Японии, но и во всех странах является именно то, что процесс роста городов не был в свое время достаточно предусмотрен…

Наши города имеют в действительности ветви, но не имеют ствола. В результате огромные массы энергии, расходуемые на строительство, порождают хаос и замешательство.

Наша задача – преобразовать эту энергию хаоса в энергию созидания и равновесия.

Современный уровень цивилизации таков, что не только большие города, но даже районные образования в разных странах мира следует рассматривать как растущие и видоизменяющиеся живые организмы».

Идеи метаболизма оказали большое влияние и на все последующие поколения японских архитекторов, которые, возможно, не продолжали их в прямую, но всегда уделяли и продолжают уделять повышенное внимание вопросам взаимодействия проектируемых объектов с окружающей средой (природной и антропогенной) и их гибкости, способствующей адаптации к возможным изменениям как окружения, так и собственной программы.

Особое отношении японцев к природе, имеющее глубокие национальные корни в синтоизме, придает архитектурному метаболизму новое дыхание. Для японца естественная природа не является объектом конфронтации, что в известной степени характерно для европейской (за исключением, пожалуй, скандинавской) архитектурной традиции, а, наоборот, источник особого вида духовной и эстетической гармонии. В результате либо сами архитектурные объекты становятся частью естественного природного окружения, либо включают бережно сохраняемые и культивируемые природные элементы в интерьер и экстерьер зданий.

Исключительное внимание архитекторы в Японии уделяют выбору строительных материалов и разработке деталей зданий и благоустройства. Широко применяются природные материалы – камень и дерево, в том числе бамбук, а железобетон обрабатывается так, чтобы фактура его поверхностей также напоминала бы природный строительный материал. Удивительным образом эти же принципы удается сохранять и при строительстве ультрасовременных объектов из металла и пластика с применением большого количества неоновых рекламно-информационных элементов.

Опыт развития послевоенной японской архитектуры убедительно показывает, что сохранение национальных традиций в архитектуре возможно и в условиях всеобщей глобализации. И в основе этого «национализма» в архитектуре должно лежать не копирование внешних форм исторической национальной архитектуры, а следование философии национальной архитектурной традиции, что гораздо более сложно и требует от архитекторов не просто знания истории архитектуры своей страны, а умения мыслить и чувствовать в русле национальной культурной традиции, умения разговаривать на языке собственной страны, осознавая всю глубину его исторического развития.

Источники:

• Википедия
• Ришат Муллагильдин Метаболизм: возвращение легенды // ARX. — Ноябрь-декабрь 2005. — № 1.