ТехЛиб СПБ УВТ

Библиотека Санкт-Петербургского университета высоких технологий

Жан Нувель. Часть III

a81ee6a9832cd8c733f13c9f5d896d2f(6) Сергей Ткачев

В январе 2015 года, пока мы были заняты массовыми мероприятиями, устроенными нам «под елочку» в декабре 2014 г. ЦБ РФ, в архитектурном мире произошел грандиозный скандал.

Жан Нувель саботировал открытие концертного зала Парижской филармонии, потребовав убрать его имя из любых упоминаний об этом проекте. По его мнению во время строительства было переделано и упрощено по крайней мере 26 элементов здания.

Сразу отметим, что никто из наших архитекторов ничего бы не «саботировал», узнав, что на открытие прибудут первые лица государства с массой приглашенных гостей, а они окажутся в центре всеобщего внимания. Такое, конечно, мог устроить только Жан Нувель.

philharmonie-auditorium-paris-jean-nouvel

Изменения, по его мнению, касались входного променада, фойе, фасадов и акустической системы главного зала. В комментарии порталу Dezeen, Нувель заявил, что «в концертном зале так и не проводились тесты акустики, из-за отставания по графику на многие технические требования были закрыты глаза, несмотря на многочисленные предупреждения с начала 2013 года.»

6d574acbcef5862dd2e832acb87337a8(11)Надо отметить, что все это время Нувель давал многочисленные интервью, где отмечал этот проект главным и знаковым для себя. Филармония — самый амбициозный и среди мировых музыкальных архитектурных проектов: большой концертный зал, пять репетиционных, 10 комнат для индивидуальных занятий музыкантов, образовательный центр, библиотека, выставочный зал, конференц-холл и два ресторана.

Ateliers Jean Nouvel выиграло конкурс на проектирование концертного зала в 2007 году, предложив проект с наклонной кровлей, открытой для посетителей филармонии. Сам концертный зал, душа проекта, внешне отдаленно напоминает человеческое ухо, то есть сама конструкция зала представляет собой необычную… почти биологическую акустическую систему.

c947194376975dab73a852dfe8eeb3e8

Пьера Булез

Экспериментальный филармонический зал был мечтой композитора и дирижера Пьера Булеза, отметившего в марте 2015 года свое 90‑летие. Новый музыкальный многофункциональный комплекс оркестру Булеза пообещал профинансировать еще в 2000 году премьер-министр Лионель Жоспен.

В 2005‑м резиденция Orchestre de Paris (концертный зал Pleyel) закрылась на реконструкцию, а в 2007 году был проведен архитектурный конкурс, в котором и победил Нувель.

В 2015‑м Булез радовался долгожданному открытию Philharmonie de Paris, а Нувель открывал для публики новые значения того, что называется импровизацией, только не в джазе, а в архитектурном проекте.

Нувель напомнил, что Филармония задумывалась не просто как гигантский концертный многофункциональный комплекс, а как первая структура Le Grand Pari (s), пригорода Парижа, в реализации которого команда Нувеля продолжает участвовать.

Жан Нувель: «Речь идет о строительстве экологичного района».

В 2011 г. Жан Нувель представил проект экологичного комплекса на острове Сеген, который находится недалеко от Парижа. Строительство должно было начаться в 2012 году на месте бывшего завода автомобильного гиганта Renault. Проект предусматривает возведение пяти башен высотой более 100 метров, галереи искусства и другие объекты, о которых рассказывалось раньше.

Завод Renault в юго-западном пригороде Парижа Булонь-Бийанкур пустовал с 1992 года. Затем бетонная конструкция была снесена до основания по решению миллионера Франсуа Пино, который намеревался построить на этом месте музей современного искусства. Однако его планам не суждено было осуществиться. В июле 2009 года Жану Нувелю было поручено разработать проект застройки острова Сеген.

Плодом работы Нувеля, а также ландшафтного дизайнера Мишеля Девиня и специалиста по освещению Яна Керсале станет полностью преображенный остров, который из заброшенного участка земли превратится в процветающий уголок, утопающий в садах. По словам Нувеля, проект отвечает всем требованиям экологичного строительства.

С противоположными берегами Сены остров Сеген должен быть соединен четырьмя надежными мостами. Общая площадь, отведенная под застройку, составляет 300 тыс. м².

Здесь будут возведены инновационный кинотеатр от компании Europalace Pathé, институт цифровых технологий, отель высотой 120 м, четыре офисных здания высотой 100 м с террасами, консерватория, концертные залы на несколько тысяч мест. Планируется построить здание «Куб» (Le Cube) для центра изобразительного искусства, где разместятся произведения фонда Картье.

c947194376975dab73a852dfe8eeb3e8(7)Площадь выставочных залов составит примерно 20 тыс. м². Будет создан уникальный крытый сад, прозрачная крыша которого будет отводиться в теплое время года. Всего зеленые насаждения займут 5 гектаров. Кроме того, планируется построить множество магазинов и ресторанов.

Строительные работы будут продолжаться до 2023 года. Это должно стать таким направлением создания совершенно уникального образа жизни: динамичного, насыщенного интеллектуальными переживаниями и художественными впечатлениями… Очевидно, Нувель творил всю эту красоту, полагая, что меняет не только мир вокруг, но и людей… внутри.

Однако на самом грандиозном проекте этой мощной комплексной застройки Нувель сталкивается со старым, как мир, человеческим стяжательством, отлично пережившим все революции и общественные формации.

philharmonie de Paris 1 maquette-philharmonie-paris-jean-nouvel

Крупномасштабные модели филармонического зала

Первоначальное открытие объекта планировалось в 2012 году с бюджетом строительства 200 млн. Евро. Однако, целый ряд технических проблем повлек за собой перенос сроков и увеличение сметы почти в два раза — до 387 млн. Евро, в чем многие винили именно Жана Нувеля. И с этим следует разобраться.

a81ee6a9832cd8c733f13c9f5d896d2f(11)Жана Нувеля подловили именно на том, в чем он был менее всего силен — в инженерном оснащении зала и финансировании проекта. Но подловили весьма интересным способом… именуемым обычно в России с 90-х — «развели как лоха».

Тут мы видим известный приемчик наших дней по распилу средств строящегося объекта. Надо ж при этом вспомнить дорогостоящий новострой Большого театра, о котором ряд ведущих архитекторов заявили, что на такие средства можно было построить десяток подобных новоделов, списав средства на «реконструкцию».

6d574acbcef5862dd2e832acb87337a8(12)Нувель напомнил обществу о том, что реализацию общественного проекта поручили частной некоммерческой ассоциации, которая никогда не была государственным учреждением, хотя финансируют проект мэрия Парижа, республика и область Иль-де-Франс. Знакомый почерк, правда?

Главное, что у этой «фирмы-однодневки», да еще и с декларированными сугубо «некоммерческими» целями, не было ни одного человека, кто имел бы опыт реализации уникальных масштабных проектов. Но раз ничего подобного в мире не строилось раньше, так народ должен подобраться… какого раньше близко к стройке не подпускали.

6d574acbcef5862dd2e832acb87337a8(13)В некоммерческой структуре, конечно, собраны те самые «неравнодушные граждане», которыми бюджетные воры любят прикрываться и у нас. Однако следует заметить попутно и одно обстоятельство, которым юристы-экономисты любят прикрывать свое участие в любом проекте в качестве прокладки. У нас всех строителей загнали в СРО, «саморегулируемые организации», где они должны вначале накормить досыта всяких юристов-экономистов, очень неравнодушных к чужому карману. А при этом ссылались на зарубежную практику, мол, дескать за рубежом все строители работают только через местечковые СРО. Как видим, ничего подобного.

Строительство зала

Строительство зала

Вначале эта некоммерческая ассоциация решила скрыть реальные затраты на строительство, поскольку ж цели у них некоммерческие, люди погружены в высокие думы про искусство и все такое. Зачем же публику лишний раз нервировать? Самого Нувеля начали систематически оттирать от авторского надзора, он же не такой… альтруистический, ясно, что парижское НКО обо всем позаботится намного лучше.

Затем из-за промедлений в этой ассоциации строительные работы растянулись на 24 месяца вместо 15… Хотя все эти промедления… вещь по-человечески объяснимая. Тут наступил глобальный финансовый кризис, можно было денежки на счетах прокрутить. Все ведь исключительно для искусства!

Ateliers-Jean-Nouvel-.-Philharmonie-.-Paris-1-BeaucardetЗатем эта некоммерческая ассоциация принимает одностороннее решение в выборе строительных фирм и субподрядчиков. У Нувеля, пытавшегося возразить, что он работает с известными фирмами, которые имеют опыт подобного строительства, поинтересовались… ну, этим самым, о чем сам архитектор, входящий в десятку ведущей мировой архитектурной элиты, вслух заявить не может.

А кому-то непонятно, что ему сказали об откатах, которые типа он раньше со строителей вымогал?.. Смешно, но Нувель, который, казалось бы, знает ответ на множество вопросов по организации пространственной среды, по архитектуре будущего… оказался абсолютно беспомощным в этом высоко интеллектуальном общении с откровенным уголовным быдлом. Несовременно понимаемая им честь и, гипертрофированно развившаяся с мировой известностью, щепетильность не позволили ему вывалить финансовую изнанку реализации проекта с этими «некоммерческими» руководителями.

Кроме того, не вникавший ранее в технические и финансовые вопросы, Нувель, попросту оказался не способным доказать, что имеет дело… сами понимаете с кем. Как говорится, приятно иметь дело с культурными людьми.

0У самого Нувеля кризисный 2008 год ознаменовался присуждением Притцкеровской премии за «смелый поиск новых идей и стремление расширить границы архитектуры, бросая вызов общепринятым нормам». Он продолжает оставаться верным самому себе, и каждый из проектов декларирует его принцип: «отразить новизну нашей эпохи, выраженную в переосмыслении исторических ценностей».

Все рецензии и поздравления в этот момент в отношении Нувеля полны цветистыми эпитетами, от которых может закружиться голова у кого угодно. Его величают великий архитектор великой страны… Только от этого может закружиться голова у кого угодно. Он делает «черную серию» черно-белых фотографий в профиль… и его тут же с готовностью объявляют Сфинксом…

Другие уверяли, что из-за привычки брить голову Нувель похож на джина из бутылки, и, похоже, в случае с филармонией — «джина выпустили на волю». Нувеля описывали как total black, смаковали его необычную для француза привычку говорить «почти размеренно», глаза — «черные, как спелые сливы, смотрящие точно не в наш трехмерный мир»… и тому подобное. А «временами он и правда напоминает Сфинкса».

Короче, уболтали неглупого мужика, тот решил, будто может без финансовых документов, к которым его, естественно, никто не допустил в этой замечательной «некоммерческой ассоциации», — победить юристов-экономистов… в суде. Что было с его стороны чистым донкихотством.

Он не заметил, как все обсуждение свелось от сути финансовых операций — в его любимое русло. В суде обсуждали лишь его гениальные концепции объемно-планировочных решений.

Photo Portrait-Gaston-Bergeret2.jpgОбвести вокруг пальца его оказалось несложно, ведь в самый разгар кризиса 2008 года, когда повсюду идут скандалы в банковской сфере, с ведущими топ-менеджерами, публика может отдохнуть лишь… на интервью с Жаном Нувелем. Он оказывается в своей стихии, ему есть что сказать миру… и понеслось!

Из любого утюга архитектор, не улыбаясь, докладывает: “Я работаю над ситуациями частными, специфическими, маргинальными. Эти маленькие точки будут служить существенными знаками времени. Специфическими посланиями нашей эпохи…”

Все телевизоры страны транслировали наиболее важные для великого архитектора мысли. Телевизионные Жаны Нувели с выражением повторяли одно и то же в пятый, шестой, десятый раз… “О дематериализации и виртуальной реальности… о современности… об изменениях и мутациях…” Возможно, он даже считал, будто так может «подготовить общественное мнение»?..

Повсюду проходили его архитектурные выставки с использованием самых современных технологий… на тысячу сто квадратных метров – ни планов, ни макетов, только компьютерные перспективы и фотографии в темных залах. Простое пространство на шестом этаже Центра Помпиду было похоже на пещеру архитектурного мага, а ее посещение – на религиозное шествие. Филистерам, интересующимся, как в том или ином здании будет решена входная группа, куда смотрят комнаты и как развяжутся уровни, предлагалось пройти в компьютерный зал – и там, мышкой, «накопать себе ответов».

В этот момент у Нувеля брали интервью и российские журналисты. Нам то, как всегда, было не до великих прорывов в архитектуре, мы тогда пытались удержаться на краю пропасти, а весь наш рынок, уж после загона СРО — запросто сдавался вначале туркам, затем людям с уголовным прошлым во главе тучи мигрантов… Неудивительно, что на вопрос, почему он еще не строит особняки в Барвихе, Нувель лишь поморщился.

– Возможно, в России таких архитектурных выставок еще не делают. Но здесь [в цивилизованном мире — прим. автора] меня и так знают. Я сказал этой выставкой то, что хотел сказать.

К России у Жана Нувеля на нашем фоне интереса не возникало. Возможно, из-за суровых климатических условий, когда вертикальное озеленение не имеет смысла, а сплошное остекление чревато многими проблемами в отопительный сезон. Он, как видим, больше предпочитает строить в местах, где на первом месте кондиционирование, а не отопление.

Boyaux-®-Philharmonie-de-Paris-ÔÇô-Arte-Factory-1024x729Но у нас фыркали на него, будто Нувель до чертиков жаден. Мол, когда его приглашали поучаствовать в конкурсе на реконструкцию Мариинского театра, он бегло поинтересовался премиальным фондом и немедленно отказался: мол, завален работой, не до конкурсов. Предложили бы построить что-то определенное – построил бы, а так, мол, «что зря ломаться»?

Да, так и писали, что Нувель… «ломается». Такое вот отношение к таланту нынче в России в целом. Но насчет «жадности» Нувеля следует все же уточнить. Дело в том, что архитекторам у нас предлагается поначалу участвовать в конкурсах… где давно разворован премиальный фонд. К конкурсам вообще допускаются лишь те сговорчивые архитекторы, которые не проявляют и малейшего интереса к премиальному фонду.

Они должны понимать, что основной «некоммерческий» распил начнется на самом строительстве, когда они получат свое… за этот-самый, «авторский надзор». Чтоб поменьше пищали про отступления от проекта.

Вспомним отрывок из разбиравшегося уже в «Ежедневном пророке» в статье Дела и тела. Часть II интервью с Владимиром Ресиным. Здесь как раз описывается механизм проведения «архитектурных конкурсов».

Да, такой характерный питерский стиль, точнее сказать, стиль питерского десанта. Здесь и пересмотр технического задания непременно задним числом, и участие маловразумительных «практически иностранных специалистов», совершенно не известных у себя на родине. Разумеется, оценка проектов по высокопрофессиональному принципу «красивый-некрасивый», «нам понравился».

Ланфранко Чирилло

Ланфранко Чирилло

— Вы раньше говорили, что вам хотелось бы, чтобы в конкурсе победил отечественный проект.

— Мое мнение не так уж важно: я вам скажу, что среди этих четырех проектов один вообще такой, я бы сказал, не моего времени. Очень современный.

— О каком проекте идет речь?

— Работа архитектора Владимира Плоткина, «ТПО Резерв».​

— Главной неожиданностью конкурса стало то, что Владимир Колосницын, который не вошел в число лауреатов в первый раз, сейчас занял первое место. Чем вы можете это объяснить?

— Колосницын — хороший архитектор, с опытом, давно строит. Между прочим, при обсуждении многие депутаты обратили внимание на проект Колосницына, он им понравился.

— Считается, что к таким проектам стоит привлекать молодых архитекторов. У вас же участники, скажем так, люди в возрасте.

Владимир Колосницын

Владимир Колосницын

— Ланфранко Чирилло молодой — я не знаю, сколько ему лет, но молодой: 50 с небольшим, по мне так еще мальчишка. Все, кто хотел, приняли участие: и молодые были, и среднего возраста. Я думаю, что нельзя к проектам с этой точки зрения подходить: бывают гении в 16 лет, бывают гении в 70 лет.

— Я правильно понимаю, что сам по себе архитектурный конкурс не предполагает оплаты архитекторам?

— Все сделано на безвозмездной основе.

— Даже для тех, кто выиграет?

— Ничего. Люди принимали участие без всяких материальных вознаграждений. Но, когда парламентский центр будет построен, нас с вами никто не вспомнит, а автора этого здания и через сотни лет вспомнят.

— Строительство парламентского центра должно обойтись в круглую сумму: раньше говорили про $1,5 млрд.

— Сумма пока не меняется.

— В число инвесторов, готовых взять на себя строительство, входит группа БИН, так? Не могли бы рассказать о схеме финансирования строительства?

— Женщине нужно девять месяцев на то, чтобы родить ребенка. Хоть десять женщин рядом поставь, процесс не ускоришь. А вы просите меня описать ребенка раньше, чем роды произойдут. Сейчас это только концепция.

— Есть информация, что инвестор недоволен компенсацией, которую ему предлагают в обмен на строительство парламентского центра.

— Нет. Это слухи, которые не имеют под собой никакого основания.

— Говорилось о том, что инвестор сначала должен построить новое здание, передать его на баланс Управления делами президента, и только потом ему передадут старое здание Госдумы.

Владимир Плоткин

Владимир Плоткин

 

— Да, у нас есть определенные договоренности, которыми занимаются рабочие группы. Есть вопросы, которые снимаются. Никто никому на блюдечке ничего не подносит, но и в сторону никто не ушел.

— Вы сказали, что возникают разные вопросы с инвестором, которые вы обсуждаете?

— Много вопросов от начала и до конца. Цена — всегда же кто-то хочет взять больше, кто-то хочет дать меньше. Надо находить серединку, которая всех устроит.

— Серединка уже найдена или нет? Контракт уже заключен?

— Нет. К нему не приступали. Сейчас только прорабатываются условия, надо сделать весь хребет этого будущего контракта. Главная сложность в том, что меняется ситуация.

— Она может влиять на мнение инвестора и мнение депутатов, правильно я понимаю?

— Это на всех влияет. Если доллар будет стоить, я гадаю, 100–120 руб., переговоры будут совсем другими.

— Вы имеете в виду, что инвестору этот курс будет не выгоден?

— Да.

— Планируется, что инвестор сдаст парламентский центр под ключ или построит только коробку?

— Под ключ со всем оснащением.

— Инвестор готов строить под ключ?

— Других разговоров быть не может.

Дела и тела. Часть II

Ресин прямо пишет, что все архитектурные конкурсы у нас… что-то вроде парада-алле в борделе. Нечто вроде собеседования с продавцами в торговой сети, кастинг артистов кордебалета…Все, что угодно, но не нормальный конкурс, в котором может участвовать солидное архитектурное ателье, где всем сотрудникам не задерживают заработную плату до светлого будущего, «когда деньги будут».

У нас архитектурный конкурс — это когда «инвестор» выбирает себе архитектора в качестве партнера по отмыванию этого самого. Там не столько «концепции обсуждаются», сколько выясняется, кто из архитекторов наиболее «надежный партнер».

Видно, что все представленные архитекторы — чистые «альтруисты». Особенно умиляет, конечно, выдающийся «альтруизм» самого Владимира Ресина, не говоря уж о неком «инвесторе»… Сюда только не хватал поместить французского сфинкса и джина в одном флаконе. Для общей колоритности процесса.

13257494293Жан Нувель – великий архитектор, просто огромный. Сто восемьдесят три – ростом, девяносто с лишним – весом. Сам он считает лишними килограммов десять. Не из пижонства носит черный. “Просто не мешало бы похудеть, не розовое же надевать”, – раздраженно говорит он корреспонденту AD. Тем более что все его черное подписано не кем-нибудь, а Ямамото – его приятелем и приятелем его приятеля по черному Вима Вендерса.

Нувель напрасно стесняется, он и в розовом смотрелся бы неплохо. В светлой летней толпе на Венецианской биеннале он выделялся не черным пиджаком с засученными рукавами (единственная уступка тридцатиградусной жаре), а своей привычной звездной повадкой. Звезд на биеннале хватало. Сами собой поворачивались телекамеры в сторону монументальной иранки Захи Хадид. Тучного Холляйна провожали от павильона к павильону, точно Державина перед благословением. Но Жан Нувель был самым звездатым, с самым гордым взглядом и самым львиным шагом – так что никто не удивился “Золотому льву”, который он увез из Венеции, сопровождаемый униженными благодарностями.

Жан Нувель и сам знает это свое свойство привлекать взгляды и не всегда ему радуется. Стоит архитектору пойти потолкаться среди модных фриков в ночном клубе Les Bains Douches, наутро об этом знает весь Париж. Когда ему говорят, что его видели в “душевых”, Нувель идет в наступление – работаешь как вол, поесть некогда. Только ночью в клубе и перехватишь кусок-другой.

Свое внимание и время Нувель тщательно дозирует, собеседников выбирает осторожно. О кино – с Вендерсом, о философии – с Бодрийяром (они вместе издали книгу диалогов). Для журналистов он – скала неприступная. На вопросы корреспондента AD у него готовы стандартные ответы. На что потратил первый гонорар? На дело потратил, на обустройство бюро. Почему не только строит дома, но и занимается дизайном, делает мебель например? Зачем ему это – работы не хватает? Хватает, спасибо, но иногда мебель нужна именно для тех зданий, которые он строит. А дома бы у себя поставил что-нибудь из им спроектированного? Да кое-что и стоит, например обеденный стол Less от Unifor. Он предпочитает вещи, которые подходят, а не именные, которые сделал он сам. Да и вообще на вещи вокруг себя не обращает особого внимания. И вообще ему пора к Бодрийяру.

…Между архитектурным методом Нувеля и его коллег огромная разница в самом понятии ремесла. Такая же, как разница в кино между кинопленкой и цифрой, между рукотворными ухищрениями Хичкока и компьютерной мощью Спилберга.

20091102_jean_nouvelНувель уверен, что механика дома в любом случае будет решена. Черную работу (которую некоторые ретрограды упорно считают основой архитектуры) за него сделают другие, благо он командует настоящей архитектурной фабрикой. Из его мастерской выходят гигантские скульптуры из металла и стекла, в которых заодно уж можно и ходить.

Но никто не заменит его ни в момент “до”, когда решается, как здание будет выглядеть, ни “после”, когда он объясняет публике, почему это правильно. Его вещи заметны, как и он сам. Он все может объяснить: надо – скажет о прозрачности и невесомости, не надо – частным случаем станут непрозрачность и весомость. И его архитекторы, его инженеры и его инвесторы благодарны ему. Никто лучше Нувеля не может прославить то, что они для него делают.

…Нувеля во Франции считают национальным гением. Во-первых, потому, что он настоящий француз, а не лимитчик. Во-вторых, как и подобает французскому интеллектуалу, он любит французскую философию и то и дело цитирует Башляра, Фуко, Вирильо, участвует в профсоюзном движении и издает книги своих диалогов. К тому же фантастически выглядит: плотный, крепкий, сверкает бритым черепом, как Фантомас, и, кивая внушительным носом, говорит как пишет. У него внешность бондовского злодея. Любой его жест полон значительности, даже мобильник он извлекает из кармана, словно оскаровский конверт, и, глядя поверх голов, говорит что-то очень важное. Наверное, чтобы не забыли купить молока.

Интервью с Жаном Нувелем

А на этом фоне Нувеля все настойчивее оттесняли от его главного детища. По мере укрепления позиций менеджера проекта (в виде никому ранее неизвестной «некоммерческой ассоциации») полномочия архитектора уменьшались, пока в 2013 году он «…не был убран. К перерасходу бюджета, которого можно было избежать, привели отсутствие доверия и уважения», как поясняет Нувель.

И за его словами кроется смутное сомнение, очень понятное для всех нас. Его имя было использовано в качестве ширмы… финансовой стороны проекта. В этих условиях Нувель, уверенный, что общественное мнение на его стороне, подает в суд… не имея на руках никаких доказательств. А некоммерческая конторка вообще при этом ни перед кем не отчитывается, не только перед ним. Согласитесь, удобно… прямо как в Сколково! Контора некоммерческая, а все ее расходы — коммерческая тайна.

1Судебный процесс, который, как надеялся архитектор, «разведет» его имя преждевременно представленным публике зданием, был проигран. Казалось, что ответ о загадочной метаморфозе увеличения бюджета со 120 до 387 миллионов евро есть только… у Нувеля, который неустанно рассказывал о техническом новаторстве и архитектурных концепциях.

В прессе комментировали процесс таким образом: «Дабы положить конец всем шептаниям, Нувель в некотором смысле стал Трибуном.» Дальше там шли разъяснения по поводу французских революционных традиций, защищающих демократические свободы на баррикадах, не сдавающих свои позиции и убеждения… и все в таком русле.

В июне 2014 года Нувель сделал новое заявление для прессы и профессионального сообщества, которое не разъяснило финансовую сторону проекта. Возникало впечатление, будто «Нувель что-то темнит». Хорошо хоть, что из сфинкса и трибуна он при таком «шептании» не стал обычным экстремистом.

009_IMGP0167«Для нас настало время учиться на данном конфликте клиента и менеджера проекта. Это необходимо для существования нашей демократии, будущего наших профессий, уважения прав архитекторов и роли архитектуры в нашем обществе. Через несколько дней Парижская филармония закроет свои двери для проведения работ, о которых я ничего не знаю. Чего они будут касаться? Какова будет их стоимость? Как они будут профинансированы? Общественный проект заслуживает полной прозрачности. Что ж, я несколько лет находился в конфронтации с полной непрозрачностью решений клиента, и, я считаю, важно и полезно спросить самих себя: почему? Кто сегодня знает реальную стоимость Филармонии?..»

Далее Нувель предложил «убить» общее убеждение, что перерасход средств налогоплательщиков — вина именно Нувеля. Будь на его месте любой другой архитектор, сумма осталась бы той же.

«Самое время, чтобы архитектору этого зала были поручены работы по завершению проекта, которых заслуживает Филармония, чтобы она стала наконец тем объектом, которым я хотел ее сделать: спокойным, безмятежным, сияющим ночью, а днем отражающим листья Парка де ла Виллетт и автомобили, текущие вдоль бульвара périphérique»,  — пожалуй, ни к одному из проектов Нувель не относился с таким трепетом и нежностью, как к Филармонии, которая хоть и сорвала овации на открытии, но приоткрыла занавес немного раньше положенного срока, показав изнанку проекта.

Здание Парижской филармонии

«Philharmonie de Paris должным образом не закончена? Хорошо, тогда давайте закончим ее вместе»,  — весной Нувель попросил доверенных лиц привлечь в спор посредника, чтобы в общих интересах ему было позволено до конца проконтролировать и довести до завершения все работы, однако, по словам архитектора, его запрос так и остался без внимания по сей день.

«Этот конфликт — очевидно, прелюдия к недопустимой ситуации: правительство теряет власть над управлением своими же проектами, это крах закона ююля 1895 года об управлении общественными проектами (the MOP Law) и неизбежная перспектива погрязнуть в недостатках государственно-частного партнерства, которое так часто критикуют».

Несмотря на собственную депрессивную оценку с проектом Филармонии: «Париж и Франция пока не получили концертный зал, которого мы заслуживаем», — ни один музыкант и зритель не осмелились подвергнуть критике собственно сам проект, который на 200 % отвечает обещанной мечте Булеза об экспериментальном зале.

Оркестровая яма размещена в центре асимметричного пространства, таким образом, расстояние с любого кресла до музыкантов составляет не более 32 метров. Необычный стереофонический эффект звука, отражающегося от стен, возникает из-за рельефных деревянных панелей, которыми отделан зал. Фасад здания сформирован из 200 тысяч плиток, сделанных по семи шаблонам разного цвета и формы.

Архитектурная концепция Нувеля и в несовершенном виде работала против него. Он слишком поздно спохватился, поняв, как мало знает о загадочной для него финансовой стороне проекта, в удорожании которой обвинили его, хотя он не контроливал не только счета, подрядчиков, качество работ, но и соответствие проекту.

Вообще, конечно, «лоховская разводка» и заключалась в обвинении того, кто уже сделал свое дело. Ассоциация принимала подряд при завершенном проекте. Если она не смогла уложиться в смету, не поставив архитектора в известность о введенных изменениях, то это ответственность подрядчика, а не архитектора.

Leeum-музей, Корея

«Агбар» в Барселоне

a81ee6a9832cd8c733f13c9f5d896d2f(4)Несмотря на то, что Нувеля постигла неудача с главным проектом своей жизни (как он считает), его имя уже вписано в анналы современной архитектуры в концепции «поэзия будущего». Со средины 90-х он оставляет наиболее значимые следы в историко-архитектурной среде всех европейских столиц.

Не стала исключением и Прага. Одним из районов, в которые динамичной архитектуре хай-тек удалось вписаться чрезвычайно органично, стал Смихов – некогда грязный, дымный промышленный район, заполненный обветшалыми фабричными постройками.

4221279668_a16cca5db3_oС конца 1990-х годов Смихов стал активно разрабатываться как новый деловой центр Праги. Бесспорной доминантой небольшой площади на Анделе (по одноименной станции метро) стал торгово-офисный центр «Золотой Ангел», созданный по проекту Жана Нувеля в 1994-2000 годах.

Идея создания столь необычной постройки отсылает к фильму Вима Вендерса «Небо над Берлином», где ангелы предстают не в привычном рембрандтовском исполнении, а чрезвычайно современны.

«Золотой Ангел» в форме крыла ангела состоит из нескольких блоков зданий, причем главная заслуга проекта заключается в том, что Нувелю удалось создать скорее единое пространство, нежели систему зданий.

Во всю угловую часть здания из стекла и металла размещено изображение вендерсовского ангела из литой фольги, выполненное из кусочков разного размера. Каждый квадратный метр графики состоит из 80 тысяч точек, вкупе изображение составляют 150 миллионов кусочков.

Praha_Zlaty_AndelТо, что форма здания напоминает крыло ангела можно, однако, понять лишь с высоты птичьего полета. Каждая отдельная часть постройки отвечают требованиям современного многофункционального здания – на первом этаже находятся магазины, на остальных – офисные помещения, венчает здание открытая терраса.

Пластика формы «ангелова крыла» подчеркивается волнообразно начертанными на фасаде изречениями известных писателей о красоте и величии Праги. Таким образом, современные технологии встречаются с поэзией на фасаде здания.

Символ Золотого ангела важный символ культурной жизни Праги, преемственности ее истории. Существует исторический дом «У Золотого ангела» — это огромное барочное здание, где в XVIII-XIX веках размещалась популярная гостиница с собственной пивоварней. Гостиница со знаменитым домовым знаком пользовалась огромной популярностью среди королевских особ и аристократов, являясь в то же время гордостью Праги. В этом доме во время посещения Праги жил Моцарт в 1787 году. В ХХ веке даже была издана книга с подписями знаменитых посетителей.

Сегодня на доме находится копия домового знака с золотым ангелом, а оригинал помещен в Городском музее. Домовой знак представляет собой сидящего гения с крыльями, правой рукой поднимающего лавровый венок. В левой руке он держит рог изобилия, откуда высыпаются яблоки и виноград. Данный символ наполнен эзотерическим содержанием. В 1860 году здание отреставрировали.

А деловой центр — «всего лишь» крылышко этого Золотого ангела. Он становится настоящим символом современной Праги.

Вc947194376975dab73a852dfe8eeb3e8(1) столице Бельгии Нувель реконструирует целый комплекс зданий, формирующих столичный железнодорожный вокзал MIDI в Брюсселе. К платформам обращен корпус со слегка выгнутым трапецивидным фасадом, облицованным зеркальными панелями. Полученный в результате гигантский экран непрерывно показывает современный вариант «кино» братьев Люмьер о прибивающем поезде. К городу же обращен одноэтажный корпус, представляющий собой 550 метров торговых витрин, над которыми высится башня с офисами и конференц-залом.

Вокзал Brussels Midi (также известный как Gare du Midi или Zuidstation) – самый загруженный в Брюсселе; это южная станция города. Здесь, помимо междугородних поездов, метро и трамваев, располагаются платформы скоростных поездов операторов Eurostar и Thalys, чьи билетные кассы расположены на вокзале. Сам комплекс очень современный, тут имеется фудкорт, различные кафе и заведения шоколатье.

В июле 2011 года Жан Нувель обнародовал предварительный дизайн проекта железнодорожного вокзала Midi в Брюсселе, это обязательная процедура знакомства (и учета) властей с общественным мнением. Нувель решил, что вокзал Midi будет состоять из целого комплекса зданий. Самым эффектным после постройки выглядит дизайн корпуса, который выходит фасадом на железнодорожные платформы. Его внушительный трапециевидный объем, слегка наклоненный в сторону зоны прибытия поездов, планируется облицевать зеркальными панелями, в которых будут отражаться прибывающие и убывающие поезда, превращая фасад в подобие огромного киноэкрана.

a81ee6a9832cd8c733f13c9f5d896d2f(9)«Новым дыханием в архитектуре» был назван проект Национального музея в Катаре (National Museum of Qatar), представленный Жаном Нувелем в 2010 году на общественное обсуждение. Музей, площадью 430 тысяч кв. м., будет состоять из взаимосвязанных между собой помещений, различных размеров и конфигураций. В плане они образуют круг с огромным внутренним двором.

Каждое строение — это стальная конструкция, «одетая» в железобетон и стекло. Новое здание построят вокруг уже существующего музея — дворца Fariq Аль Salatah, построенного в 1975 году. Бетонные стены музея выкрасят в песочный цвет, полы в помещениях будут из полированного гранита цвета песка.

В музее соберут исторические экспонаты, рассказывающие о древних городах в пустыне и культуре кочевых племен, населявших страну. Жан Нувель назвал свой новый проект современным караван-сараем, где пустыня встречается с морем.

Музей окружат ландшафтным парком, воссоздающим пейзаж катарской пустыни. Озеленение будет представлено местной растительностью с низким уровнем потребления воды. В парке высадят дикие травы, гранатовые деревья, финиковые пальмы и создадут искусственные песчаные дюны.

Диски для строительства Национального музея в Катаре будут железобетонными конструкциями со стальным каркасом, а те пустоты, которые образуются после монтажа автор намеревается закрыть стеклянными перегородками. Нарочитая неряшливость и разрозненность дисков, согласно авторской задумке, должно символизировать грядущие перемены и модернизацию архитектуры в частности и жизни в Катаре в целом. Поэтому Национальный музей и был спроектирован таким особенным, непохожим ни на одно из уже существующих строений.

c947194376975dab73a852dfe8eeb3e8(6)Одним из новейших проектов Нувеля стало здания Китайского национального музея искусств в Пекине (его экспозицию можно посмотреть здесь). Его сложный контур подчинен линиям традиционной китайской каллиграфии. Музей представляет собой гигантский объект с зеркальными и матовыми участками стен. Особенно эффектно учреждение будет выглядеть в сочетании с окружающими ландшафтами, а именно растениями, которые отразятся в его стенах.

Для декорирования фасадов музея Нувель выбрал резные каменные панели, стекло и металл, а в интерьере предусмотрел красный вестибюль во всю длину здания. В открытом пентхаусе архитектор расположил зимний сад и ресторан. В музее также предусмотрена вертикальная «шахта» с мягким освещением для экспозиции графических работ.

ac34a586ef818c833153410322bfecab(8)

Фасад небоскреба «Кёльнтурмс» в Кёльне, 2001

Какой бы проект ни создавал Жан Нувель, он делает это, руководствуясь только собственным видением будущего здания. Сверкающие разноцветным стеклом небоскребы, музеи, вокзалы и другие объекты архитектора трудно отнести к какому бы то ни было стилю – все каноны он задает себе сам. Нувеля называют творцом «критической архитектуры», которая отсекает все стандарты, шаблоны. Его проекты изменили облик нескольких регионов Франции, дополнили городские пейзажи Испании, Японии, Рио, Абу Даби и стали недостающим звеном архитектуры современности.

Жан Нувель считается разносторонним архитектором и умеет объединить цвета, материалы и поверхности как никто другой. Он — один из известнейших архитекторов Франции и работает над своими проектами по всей Европе, а также в Азии, Северной и Южной Америке. Его стиль отличает не только цельность архитектурных решений, но и то, как каждое здание идеально вписывается в окружающий ландшафт.

«Каждый раз я пытаюсь найти то, что я называю недостающим звеном в пазле, нужное здание на нужном месте».

c947194376975dab73a852dfe8eeb3e8(4)В 2011 году публике был представлен проект здания Института генетических болезней фонда Imagine, разработанный Жаном Нувелем и Бернаром Валеро. Напоминающее стеклянный корабль сооружение впоследствии было возведено на территории госпиталя Неккер в Париже.

Институт генетических болезней Imagine больницы Неккер расположен в историческом центре города, на бульваре Монпарнас. Он входит в комплекс больницы Неккер. Его новое здание соединяет в себе кабинеты, где принимают юных пациентов специалисты (институт предназначен для медицинской помощи детям), и исследовательские лаборатории. Основанный здесь еще в 1778 Мадам Неккер, женой министра финансов Людовика ХVI, знаменитый госпиталь заслужил международное признание во многих отраслях медицины, в частности, в биомедицинских исследованиях. Строительство нового института должно было упрочить и продолжить эту славную традицию.

c947194376975dab73a852dfe8eeb3e8(5)Ядром архитектурной композиции Жана Нувеля стал просторный атриум, залитый естественный светом, вокруг которого спланированы помещения общей площадью 19 тыс. м2. Сквозь прозрачные фасады исследователи и посетители смогут любоваться парком, окружающим здание, а с балконов лабораторий — садом во внутреннем дворе института. Архитекторы предложили альтернативу типичному больничному корпусу – огромному зданию с бесконечными коридорами, где все подчинено соображениям прагматизма. О функциональности они тоже, конечно, не забыли, но постарались создать более живой, интересный и гостеприимный образ, чем у среднестатистического госпиталя.

Жан Нувель, более всего известный своими проектами театров и музеев, часто изобретает необычные фасадные решения. В новой постройке остекление фасада высотой 27 метров будет выполнено из панелей травленого стекла. Эта своеобразная «стеклянная мозаика», напоминающая код ДНК, символически проиллюстрирует назначение института — изучение и борьбу с генетическими заболеваниями.

Фасады покрыты узором, вдохновленным структурой клеток: его разработали в Atelier Hiroshi Maeda. По мнению авторов проекта, он придает зданию «поэтическое измерение». В интерьере центральное место занимает наполненный солнечным светом атриум с садом на первом этаже. Галереи вокруг него обеспечивают удобную связь между ярусами смотровых кабинетов и лабораторий. Также предусмотрены удобные зоны для случайных встреч и общения сотрудников, которые должны повышать продуктивность их работы. На самом верху расположен конференц-зал с панорамным видом Парижа, а на кровле устроена терраса.

Помимо исследовательских лабораторий, где изучаются проблемы генетики и наследственности, Институт включает в себя большую клинику с кабинетами для приема пациентов, центр биологических ресурсов, одиннадцать специализированных отделений редких болезней, центр биостатистики и конференц-зал на верхнем этаже. По завершении строительства в 2013 в стенах учреждения работают более 400 ученых, медиков, инженеров.

Общий бюджет составил около 60 млн. евро. «Авторы проекта создали эффектную архитектурную концепцию, предполагающую активное взаимодействие между разными командами ученых», — комментируют представители фонда Imagine.

c947194376975dab73a852dfe8eeb3e8(2)В 2012 году Жан Нувель совместно с архитектурной студией «Ribas&Ribas» построили на Ибице элитный жилой комплекс под названием «Life Marina Ibiza». Он расположен в престижном районе по соседству с крупным причалом для яхт. Комплекс формируют два здания, практически противоположных по концепции и настроению. При этом оба используют мотивы местной архитектуры и максимально вписаны в окружающую среду.

В создании образа так же принимали участие специалист по вертикальному озеленению Патрик Блан, мастер по свету Ян Керсале и художник Алан Бони.

Корпус «Las Boas de Ibiza» своими органическими формами напоминает скалу. К морю постройка открыта амфитеатром разноцветных, волнообразных террас, с которых открывается фантастический вид на остров и старый город — максимально яркое, праздничное решение. Задний фасад, напротив, белый и имеет острые, рубленные грани. Внутри расположены 179 квартир индивидуальной планировки, площадью от 80 до 300 м2 (1-5 спален). Благодаря большим балконам их интерьер предельно открыт солнцу, воде и окружающему веселью, но специальные шторы помогут при желании скрыть все происходящее внутри.

c947194376975dab73a852dfe8eeb3e8(3)В центре комплекса имеется внутренний дворик. Этот элемент позаимствован у мавританской традиции Андалузии. Наружный вид комплекса довольно прост и как бы скрывает от посторонних глаз динамичную и яркую жизнь, кипящую внутри.

Неотъемлемой частью архитектурного оформления комплекса является различного рода растительность. На одной из его сторон расположился целый гигантский вертикальный сад. С наступлением сумерек внутренний дворик «patio» преображается в световую инсталляцию, кубический по форме, он превращается в калейдоскоп цветных огней, создающий ощущение безмятежности и покоя.

Комплекс расположен прямо напротив морской гавани Marina de Ibiza и отеля Hotel Pacha; всего в нескольких шагах от городка Ибица-таун и роскошной пристани Marina Botafoch; на одинаковом удалении от клуба Blue Marlin и таких клубов, как Cipriani, Pacha и Lio (три самых знаменитых клуба на Ибице и, пожалуй, во всем мире).

Архитектура Нувеля — это новый образ жизни и новый образ окружающего мира. Тем не менее, именно ему принадлежат наиболее современные и, пожалуй, интеллектуальные музейные площадки мира.

a81ee6a9832cd8c733f13c9f5d896d2f(7)Во Франции Нувель возводит Галло-романский музей в городе Периго.

Периго́р (фр. Périgord) — исторический и культурный регион на юго-западе Франции, известный своей кухней, мягким климатом и богатым историческим наследием. Перигор получил своё название от кельтского племени петрокориев (Petrocorii или Petragorici), чья столица стала городом Перигё.

В средневековье на этой территории находилось графство Перигорское. За контроль над графством, расположенном на границе между Францией и английскими владениями в Аквитании, велись кровопролитные войны, пока в 1607 году оно не было окончательно присоединено к Франции королем Генрихом IV вместе с другими владениями королевства Наварра.

a81ee6a9832cd8c733f13c9f5d896d2f(8)Поселение на этом месте появилось в эпоху римского завоевания Галлии; римляне образовали на равнинном участке берега Иля поселение Весуна; сейчас на этом месте находится южный район города. Это поселение стало древнеримским центром племени петрокориев. Город Перигё родился в 1240 году при слиянии поселений «Ситэ» (древняя Весуна) и «Пюи-Сен-Фрон». Перигё и далее оставался столицей провинции Перигор, бывшей частью Аквитании, а впоследствии стал префектурой департамента Дордонь. В 1813 году в состав Перигё включили соседнюю коммуну Сен-Мартен.

Музей, выстроенный Нувелем, прикрывает стеклянным павильоном раскопки, включает наиболее ценные находки времен Древнего Рима.

Стеклянный павильон органично вписывает всю музейную экспозицию в древние руины, укрепляя и усиливая бесценные архитектурные останки. При этом само здание из-за абсолютной прозрачности (призрачности?) будто невидимо, как бы и не существует вовсе. Строго говоря, это всего лишь защитная конструкция, не имеющая выраженного собственного архитектурного облика, не концентрирующая внимание на себе, позволяющая сосредоточиться на архитектуре прошлого.

В туристических буклетах вы столкнетесь с брюзжанием, что, мол, и без этого павильона в Перигё множество исторических и культурных достопримечательностей. Например, бронзовые гуси, поскольку там готовят замечательный паштет из гусиной печенки, есть еще музей трюфелей и прочих рациональных и практических вещей. А вот посещение этого стеклянного павильона еще и стоит 5.5 евро.

Читаешь такое… и понимаешь, какую целину поднимает Нувель…

c947194376975dab73a852dfe8eeb3e8(9)В заключение предоставим слово самому Нувелю. Луизианский манифест 2005 года замечательно передает его творческое кредо.

Здесь лишь остается пояснить, что Нувель назвал свой манифест в честь одного интересного музея, созданного в пригороде Копенгагена. Музей Современного Искусства «Луизиана» расположен в окрестностях города Оресунда. Он окружен уникальным парком скульптур, который органично сочетается с природой и прекрасным видом на море.

В музее собрана одна из самых больших коллекций современного искусства – более 3 тыс. экспонатов. Большая часть экспонатов относится к послевоенному периоду. Здесь собраны полотна и скульптуры Пикассо, Дюбюффе, Роберта Раушенберга, Ива Кляйна, Мориса Луиса, Энди Уорхола и других мэтров современного искусства.

c947194376975dab73a852dfe8eeb3e8(8)Каждый год музей организовывает 4-6 временных выставок, которые не ограничиваются демонстрацией работ знаменитых классиков. Здесь можно увидеть современную фотографию и архитектуру, работы дизайнеров и многое другое.

Интересна история происхождения названия музей, которое напоминает скорее США, а не Данию. Дело в том, что музей был основан коммерсантом и меценатом К.В. Енсеном, который бал трижды женат, и всех его жен звали одинаково – Луиза. В память о своих женах Евсен и назвал виллу, в которой сейчас расположен музей, «Луизианой».

ЖАН НУВЕЛЬ — ЛУИЗИАНСКИЙ МАНИФЕСТ

(ПРОЕКТ INTERNATIONAL N14-2007)

wAqby-J3PaMВ 2005 году еще активнее, чем прежде, архитектура истребляет живые места, опошляет и оскверняет их. Иногда архитектура подменяет собой ланд­шафт, перестраивая и воссоздавая его по своему образу и подобию, — и это лишь еще один способ его уничтожить.

Но вдруг появляется «Луизиана» (*небольшой выставочный комплекс под Копенгагеном — прим.пер.) — эмоциональный шок, живое доказательство забытой истины: архитектура способна быть трансцендентной. Она может раскрывать глаза на географию, историю, цвет, растительность, горизонт, свойства света. Дерзкая и естественная, она существует. Она живет. Она уникальна. Она – луизианская. Это микрокосм, герметичный пузырь. Никакие картинки, никакие декларации неспособны высветить ее на всю глубину. Нужно быть там, чтобы пережить это на собственном опыте, чтобы поверить.

renaissance_bcn_fira_hotel2bЭто расширение нашего мира в то время, когда этот мир становится все теснее. В то время, когда мы начинаем передвигаться по земле все с большей и большей скоростью, когда мы слушаем и смотрим одно и то же по глобальным телеканалам, ужасаясь одним и тем же бедствиям, когда мы танцуем под одни и те же хиты, смотрим одни и те же матчи, когда нас пичкают одними и теми же фильмами с участием «мировых звезд», когда президент одной страны хочет править всем миром, когда мы осуществляем «шоппинг» в одной и той же сети клонированных супермаркетов, работаем за одинаковыми и вечными навесными фасадами… И когда даже то хорошее, что во всем этом остается, не является частью системы гло­бальных приоритетов… Почему бы, к примеру, не решить окончатель­но проблему безграмотности с помощью современных образовательных программ? Почему лекарства, которые могли бы сохра­нить жизнь жертвам пандемии, не поступают к ним вовремя?

Ясно, что и на архитектуру н полной мере рас­пространяются эти новые законы рациональ­ного, прибыльного мира, управляемого идео­логией, которая является не более чем придатком экономики.

pic_1354877517Глобальная экономика поощряет эффекты доминирующей архитектуры, — архитектуры, которая провозглашает: «нам не нужен кон­текст». Поразительно, что это галопирующее безумие даже не является предметом дискуссии: архи­тектурная критика, замыкаясь в границах дис­циплины, удовлетворяется эстетической и сти­листической рефлексией, лишенной связи с реальностью, и игнорирует важнейшее истори­ческое противостояние, в ходе которого — с каждым днем все настойчивее — глобальная архитектура сталкивается с ситуативной «анархитектурой», универсально-анонимная архи­тектура — с архитектурой особенностей.

Неужели наш сегодняшний модернизм всего лишь прямое механическое продолжение модернизма xx века, не усвоившее никаких критических уроков? Неужели он заключается лишь в том, чтобы заполнить поверхность планеты разрозненны­ми безродными объектами? Может быть, мы все же должны искать причи­ны, соответствия, гармонию, различия, пытаться создавать архитектуру «ad-hoc», здесь и сейчас?

pic_1356041367«Луизиана» — символическая арена этой новой схватки давида с голиафом, схватки между партизанами ситуативной архитектуры и торговцами архитектурой деконтекстуализированной. Нет сомнений, что эта конфронтация намного сложнее и глубже, чем проблема противостояния «локального» и «глобального». Архитектура особенностей связана с актуализацией знания. Архитектурное знание по природе своей многообразно, будучи укорененным в истории всех цивилизаций. Путешествия — один из самых существенных компонентов в становлении любого строителя. Мы знаем, как важно было для классиков архитектуры побывать в Египте, греции и Риме.

pic_1354960590«Луизиана» — результат поездки в калифор­нию: плод пересадки знаний, собранных и привезенных издалека, на новую почву для интерпретации уникального места. Конечно, универсально-анонимная архитектура процветает на компостной куче, составлен­ной из останков функционализма и упрощен­ной модернистской идеологии xx века. Афинская хартия исходно была проникнута идеями гуманизма — так же как и революция в россии, — но слабодушные или коррумпированные исполнители превратили оба этих начинания в догматические карикатуры, оста­вив нам деспотическое политическое и урбанистическое наследство.

Во благо всех жителей земли мы должны про­тивостоять урбанизму зон, сетей и решеток — всей той автоматизированной гнили, которая лишает индивидуальности города во всех стра­нах и всех климатических зонах, которая порождает клонированные офисы, клониро­ванное жилье, клонированные магазины и вле­чется только к уже придуманному, уже виден­ному — лишь бы только не думать и не видеть. Мы должны отказаться от универсально-анонимных правил, территориальных и архитек­турных (да, архитектурных! Ибо архитектура существует во всех масштабах, а урбанизм нет: это не что иное, как пародийная травестия сервильной архитектуры в макромасштабе, готовя­щая почву для заполнения городов массами универсально-анонимной архитектуры), и заме­нить их другими правилами, основанными на структурном анализе обитаемого ландшафта.

Мы должны установить чувственные, поэтиче­ские правила, разработать подходы, которые будут говорить нам о цвете, духе, характере, об аномалиях творческого акта, об индивидуальных осооенностях дождя, ветра, моря и гор. Правила, говорящие о временном и простран­ственном континууме, которые повернут про­цесс в сторону мутаций, модификации унасле­дованного хаоса; правила, которые будут учи­тывать все фрактальные масштабы наших городов.

pic_1354935000Эти чувствительные правила не могут не пошатнуть универсально-анонимную идеологию, которая устанавливает гегемонию опреде­ленных доминантных технологий, создает зависимость от них и, таким образом, приво­ди! К гипертрофии всех наших сетей — от транспорта и энергетики до гигиены -в постоянной погоне за увеличением прибыли. Идеология особенностей, напротив, стремится к автономности, к использованию ресурсов данного места и данного времени, к приорите­ту нематериального.

Как нам использовать то, что есть только здесь и нигде больше? Как нам дифференцировать, не скатываясь к пародии? Как добиться глубины? Крупномасштабное архитектурное проектирование — это вовсе не изобретение ex nihilo. Архитектура — это трансформация, организованная мутация того, что уже присутствует на месте. Архитектура означает поддержку процесса встраивания в ландшафт пространств, кото­рые демонстрируют тенденцию к самозарождению и самоопределению. Проектировать — значит выявлять, давать направление. Проектировать — значит продолжать живую историю, сохраняя следы прошлых жизней. Это значит слышать дыхание места, его пульсацию. Это значит интерпретировать эти ритмы места с творческой целью.

pic_1354911309Архитектура должна рассматриваться как модификация физического, атомного и биоло­гического континуума, как модификация его фрагмента, находящего­ся в самом сердце нашей бескрайней вселенной, среди головокружительных открытий макро- и нанофизики.

Независимо от масштаба трансформации — участка, места — как нам передать непредсказу­емость мутации живого фрагмента? Можем ли мы приручить видимые компоненты — облака, растительность, живые организмы всевозможных размеров — с помощью знаков, отражений, новых насаждений? Как нам создать вибрацию, которая помогла бы пробудить скрытую глубину, душу? Это, конечно, задача поэзии, потому что толь­ко поэзия способна создавать «метафизику мгновения».

Творить на грани возможного, имея дело с загадочным, хрупким, естественным. Предвосхищать изменения во времени, пати­ну, деформацию и старение материалов, кото­рые с возрастом обнаруживают свой характер. Работать с несовершенством, воспринимая его как раскрытие пределов доступного.

pic_1354884843Архитектура, убивающая эмоции, это не «луизианская архитектура». Это продукция постоянно разъезжающих по миру архитекторов-художников, королей пов­тора. Их совершенные, сухие, нестареющие детали — самое откровенное признание в эмоциональ­ном бессилии!

Повторение «контролируемой» детали есть подтверждение нечувствительности к тому, какой могла бы быть естественная архитектура в [естественном] мире. Массивное строительство есть массивное заблуждение (misconstruction). Вес и акцент как вектор архитектурного педан­тизма!

Деталь — как и целое — это возможность изобрести что-то новое, что-то сместить, обогатить мир, перекомпоновать, разобрать и собрать заново, спровоцировать конфронта­цию текстур, типов освещения, несовместимых техник. Но универсально-анонимная деталь, как и универсальная архитектура, проповедует штампы, отсутствие сомнений, — все то, в чем нет риска, что боится приблизиться к пределам разумного и чувственного. Ее призвание -существовать везде, продаваться везде, распространять единообразие, убивать различия, размножаться.

pic_1354879405Мы находимся во власти упрощенческого мышления — системного, успокоительного. Мы далеки от sine qua non (непременного условия) искушения — от естественности. Архитектура, которая создает единичное в дуальности, изобретает его в поединке с ситуацией — «луизианская». Такая архитектура находится в оппозиции к архитекторам-художникам, у которых всегда есть готовый рецепт, приверженцам повторе­ния одних и тех же формальных порядков, выдаваемых ими за «авторский стиль». Она отрицает все то, что можно воткнуть в землю где угодно и когда угодно. Это глобальное явление продолжает художе­ственную традицию искусства xx века, кото­рое, но сути, было деконтекстуализированным, которое придумывалось для того, чтобы потом занять место в белых математических коробках музеев. В отличие от произведений искусства, способных функционировать изолированно, произведения внеконтекстуальной архитектуры обречены на статус статических помех, абсурдных коллажей и неожиданных чихов, нарушающих окрестный покой; и, к сожалению, сюрреалистическая чувствительность редко оказывается частью этого попурри…

pic_1354877208Архитектура — это адаптация местных условий к данному времени, осуществляемая силой воли, желания и знания конкретных людей. Мы никогда не работаем в одиночку. Мы всегда работаем где-то, всегда для кого-то конкретно, но в то же время для всех. Сегодня мы уже перестали сводить архитектуру к апроприации стиля. Нашему веку необходимы архитекторы, которые сомневаются, которые вечно что-то ищут и не останавливаются на достигнутом; архитекторы, которые идут на риск и заново открывают эмпирические ценности; архитекторы, которые изобретают архитектуру в процессе проектирования и удивляют самих себя; архитекто­ры, которые замечают все вплоть до капелек конденсата на оконном стекле и умеют это интерпретировать.

Пусть косметикой праздных городов занимаются те, кто считает себя эстетом. Отныне и навсегда пусть архитектура заново откроет свою ауру в невыразимом, туманном. В несовершенстве изобретенного! Архитектор не может быть уверен в том, что его работа окончена до тех нор, пока не поскользнется и не покатится от созидания к модификации, от утверждения к намеку, от нагромождения к встраиванию, от строительства к просачиванию, от навязывания к наслаиванию, от четкости к неопределенности, от добавления к отклонению, от каллиграфии к гравировке, стиранию… Вместо архаичной задачи архитектуры доминировать, оставить свой след в вечности, сегод­ня мы должны искать наслаждения от жизни где-то.

Давайте не будем забывать, что архитектура может быть и механизмом подавления, сред­ством контролировать поведение. Давайте никогда не позволять кому бы то ни было подвергать цензуре этот поиск нас­лаждения, особенно в сфере привычного и интимного, столь важной для нашего благополучия. Давайте идентифицируем себя.

Каждый человек несет в себе возможный новый мир. Пусть каждый не упускает из внимания этот свой потенциал, равный потенциалу любого другого человеческого существа — по большей части неизведанный, подчас преисполненный поэзии и потому волнительный.

Довольно корсетов, довольно жизней серийного производства!

Довольно количественной архитектуры, которая превращает нас в цифры!

Довольно клонированных городов, глобальных офисов, меблированных комнат!

Мы хотим непрерывно продолжать наше путешествие,

Слышать музыку спонтанности,

pic_1354878879Жить в ландшафте, наделенном качествами живого персонажа,

Знакомиться с мужчинами и женщинами, которые создают свою собственную культуру, открывать неизвестные доселе цвета.

Архитектура — это проводник для вариаций. Постоянство, измененяемое жизнью и собы­тиями.

Неизменная архитектура не вступает в контакт с местом и с теми, кто его населяет.

Архитектура должна быть оплодотворенной и должна оплодотворять,

Jean-Nouvey-by-Annalisa-Ci-copyОна должна быть впечатлительной и впечатлять,

Она должна вбирать в себя и излучать.

Давайте полюбим архитектуру, которая подоб­на навигатору,

Которая сияет как свет,

Которая позволяет читать топографию,

Телосложение земли,

Чувствовать ветер, небо, почву, воды, огни,

Запахи, деревья, траву, цветы, мхи…

Архитектуру, которая помнит привычки и обычаи места и в то же время взаимодействует с информационными терминалами нашего мира; которая показывает нам века и тех, кто прошел сквозь них. Такая архитектура находится в гармонии со своим временем. Те отставшие, кто все еще строит архетипы xx века, диахронически боль­ны, отказываясь жить своей собственной жизнью.

JeanNouvel-projects_41Архитектура устаревает. Мы знаем, что она смертна и уязвима, — знаем так же точно, как и то, что она жива.

Мы смотрим, как она возникает из тьмы, и понимаем, что однажды она снова туда возвратится.

Архитектура ситуаций, архитектура особенностей, «луизианская архитектура» сплетает связующую нить между прошлым и будущим, органическим и неорганическим, между мгновением и вечностью, между видимым и невидимым.

Тацая архитектура — это локус, в котором что-т0 появляется и исчезает.

Такая архитектура выделяет эссенцию своего собственного медленного и горького распада. Это осознание времени наслаивается на сюрпризы новых жизней, проживаемых в данном месте, великий ритм рассветов и закатов, равнодушие неизбежных часов простоя и обветшания…

«луизианская архитектура» — архитектура из сна, исполненная тишины, — это пространство забвения, но также и археологии. Она становится ключом для реинтерпретации амбивалентного прошлого.

«Луизианская архитектура» трогает нас, потому что это сон, воплотившийся в реальности, в ненадежности, в сопротивлении, иногда в отчаянии; руинированная или преднамеренно разрушенная, она не забывается, — потому что как феникс, сгорающий только чтобы возродиться вновь, «луизианская архитектура» заста­вляет нас видеть вновь и вновь вспыхивающие в вечности источники света… Неопределенность, простота и даже скромность материалов и средств «луизианской архитектуры» дает надежду на то, что эта архитектура сможет существовать в любых экономических условиях. Что она сможет просочиться даже в постыдные трущобы, порожденные нашей глобальной политикой…

JeanNouvel-projects_37Видеть красоту в ветхих лачугах бедняков вовсе не значит забывать об ужасных условиях их жизни. Наоборот, это значит видеть силу и достоинство тех, кто живет в экстремальных условиях, значит изведать неизмеримые глубины человечности этих людей. Начинаешь понимать, почему обитатели трущоб и фавел предпочитают свои импровизированные, уникальные, случайные, эволюциони­рующие дома бесконечным рядам блокирован­ных бетонных шкафчиков, запрограммирован­ных как машины для жилья в условиях высокой плотности!

Разведка — это обязанность, понимание -страстное желание, вопрошание — условие эволюции.

Мы думаем чувствами и чувствуем думами. Противоречия рождают искру. Ощущения рождают эмоции. Эмоции порождают любовь, желание жить, делиться, давать, разделять свою жизнь с другими.

Архитектура объединяет, делает причастным, вмешивается; она и да-говорящая и нет-говорящая. Но еще она приводит неодушевленное в состояние гармонии с живым. Гармония не только примирение; она может быть источником невероятного наслаждения, надежды среди полной безнадежности, стимулятором силы воображения. Наслаждение — это редкий, порой невероятный, но незаменимый катализатор, трансформирующий разумное сомнение или искреннее отчаяние в силу преодолевать и побеждать. Мы должны отговорить тех, кто сдался – кто через рефлексию сделал себя жертвой неодолимой депрессии, — от занятий самоповторением! В архитектуре — как и везде — повторение часто действует губительно, ведь источником жизни является изменчивость.

JeanNouvel-projects_46Начинающие девелоперы, начинающие архи­текторы, не приходите в эту опасную профессию иначе, чем с намерением создавать разно­образие на месте стереотипов; строить, а не разрушать; не зарабатывайте себе на жизнь, ограничивая жизни других! Если вам не нравится город или место, если душа ваша к нему не лежит, — оставьте его, оставьте его! Отправляйтесь куда-нибудь еще! Если вы хотите брать, а не отдавать, подумайте о другом занятии; даже цинизм должен иметь пределы.

Архитектура — это дар из глубочайших недр вашего я. Это создание миров, изобретение мест, микронаслаждений, микроощущений, скоростное погружение в реальность. Пусть ваша архитектура создает вибрации, непрерывно отражающие изменения вселенной! Пусть она создает временные оазисы для тех, кто кочует в поисках направления, в поисках желания, которое сформирует их и не оставит их на протяжении всей жизни! Как можем мы разметить и оградить извне наш жизненный путь? Как можем мы превратить в камень безмятежность, покой и радость, а тем более — экстаз, упоение, эйфорию, ликование? Давайте навеки отбросим холодные «машины для жилья»! Ведь есть глубины, которые можно исследовать, вершины, где можно вдоволь надышаться свежим воздухом, ландшафты, которые можно сделать еще прекраснее.

JeanNouvel-projects_33Давайте же разоблачим автоматическую архитектуру, архитектуру наших систем серийного производства! Давайте атакуем ее! Съедим ее! Эта бездушная архитектура просто напрашива­ется на драку, умоляет о том, чтобы с ней покончили раз и навсегда! Судьба посылает нам случайное!и, коmpi.it можно использовать, и ситуации, которые можно развить!

Эта иссохшая, безжизненная архитектура должна быть использована как опора, как опорная точка для нетрадиционных, перемешенных, вскрытых, инверсионных стратегий.

Одна из миссий «луизианской архитектуры» -доводить до полноты, переориентировать, диверсифицировать, модифицировать и изо­бретать то, чего во век не изобрести универ­сально-анонимной архитектуре — саму жизнь, для которой она создает убежище. Давайте же станем «луизианцами»! Давайте сопротивляться! Давайте вернем себе архитектуру невероятного!

JeanNouvel-projects_27Архитектуру, которая объединяет практику и поэзию, чтобы не просто оставить след, но разделить со своим местом его судьбу. Давайте станем «луизианцами» на всей территории:

От Петры до Санаа,

От Венеции до Манхэттена,

От Шартра до Роншана,

От рыбацких хижин до тентов пустыни,

От фавел рио до индустриальных развалин рура,

От виллы Кацура до Луизианы…

Все столкновения временности с озарениями, все поэтические парадоксы.

Волшебные парадоксы, которые Поль Валери сформулировал в этой простой строчке:

«мерцает время, явствует мечта»*.

Жан Нувель, июнь 2005г.

По материалам официального сайта мастерской Жана Нувеля www.jeannouvel.com, www.newhouseofart.com, livedesignonline.com, http://www.admagazine.ru/arch, www.mimoa.eu, и сообщениям Нины Фроловой на http://archi.ru

Читать по теме:

Статья была впервые опубликована в «Литературном обозрении» 29.03.2016 г.